Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 187 – Екатерина Гичко

Погодка выдалась ныне отменная, в воздухе витал знакомый-незнакомый запах влажной земли, с веток и крыш капало, громко и протяжно каркали вороны. Иша чувствовала, что что-то меняется. Больше душой чувствовала. В сердце поселилось ожидание чего-то волнующего, тёплого, сводящего с ума. Братья говорили, что скоро прилетят первые птички – предвестники весны. Для Ишы такой птичкой стал загадочный Харид, прибывший из неведомого мира за стеной. Он очень понравился Ишеньке. Так ей ещё никто не нравился. Вообще никто! И она очень хотела ему помочь.

С самого утра Иша ходила по братьям и сёстрам и заводила с ними разговоры, пытаясь понять, кого из них ищет Харид. Но все они были вялыми, беседовали неохотно, о прошлом, которое так и не вспомнили, и вовсе говорить отказывались. Ише они казались блеклыми тенями, слоняющимися по территории монастыря. Вот уж точно духи! Сложно было представить, что кого-то из них ищет Харид.

Ишенька попробовала аккуратненько вызнать, от кого ещё отказались близкие. Харид же не отказывался от… своего друга. Значит, надо искать среди тех, кто оказался здесь просто на лечении-попечении.

Но таких не нашлось. Все, с кем лисичка успела поговорить, с безразличием отвечали, что от них отказались или не осталось никого, кто бы смог взять заботу о них. Иша опросила ещё не всех, но всё же странно… Закрадывались сомнения, которые заставляли лисичку ёрзать и беспокоиться. А может… может, врёт брат Мастюня? Вдруг там, за стеной, её тоже ждут? Как Харид своего друга. Только зачем брату врать, ради чего?

В своих мыслях Иша совсем распереживалась и так расстроилась, что голова заболела. Страшно было представить, что братья врут, ведь, кроме их слов, она ничего не знала о мире. А если они врут, то значит, она вообще ничего не знает.

– Внутри меня Тёмный дух… дух… – продолжала выть на одной ноте и раскачиваться сестра Нара.

Иша сердито на неё посмотрела. Эта ещё душу травит!

– Тпр-р-р-ру-у-у-у-у! – седобородый брат Цыбай натянул вожжи и устало сгорбился на передке телеги.

Молоденький крепкий брат Зразый тут же соскочил с брёвен и начал торопливо развязывать стягивающие дерево верёвки, одновременно с этим истово стуча ногой в дверь дровяного сарайчика.

– Эй, братья! – заголосил он. – Тепло приехало, разбирай, пока не отсырело!

– Что ж вы так быстро… – из сарая с самым недовольным видом вышли двое парней.

Седобородый прикрикнул на них:

– Вам бы только портки студить, сидя на поленьях! Брат Зразый и так заместо вас уже третий раз в лес мотается, самую тяжёлую работу делает, а вы, свиньи неблагодарные, ещё и ворчать смеете. Настоятелю как пожалуюсь на вас, так на всю весну и лето на поле отрядит.

Парни испуганно подобрались и поспешили подступить к телеге.

– А ты стой, – цыкнул на Цыбай на Зразыя. – Не умаялся ишо в лесу? Пусть они теперя попотеют.

– Так я ещё полон сил, – ослепительно улыбнулся молодой оборотень, но послушно прислонился к борту телеги.

– С парнями бы поболтал.

– Да мы и вечером уболтаемся. А днём и разговор не тот, – парень подмигнул, намекая, подо что будет идти разговор.

Цыбай беззлобно хмыкнул и вытащил из складок длинной хламиды почерневшую трубку. Молодой брат Зразый ему нравился. Бойкий парень с хорошо подвешенным языком. В лесу и не заметишь, как управишься, так ловко уши забалтывает. Прыткий, рукастый, смекалистый. Чуял Цыбай, что уготован младому путь не чета его собственному. Такой и в старшие, гляди, выбьется. И чуял, видать, не только он. Послушники-то обычно долго за монастырской стеной отираются. Вон, этим пыхтящим оболтусам два года понадобилось, чтобы их к дровяному сараю допустили. А удальцу Зразыю и полугода ждать не пришлось. И допускают не только до сарая, порой позволяют носить дрова в комнаты болезным братьям и сёстрам. Сперва в сопровождении другого брата ходил, а сейчас и одного отправить нестрашно. К воровству парень был чужд, даже на оброненный кисет табаку не посмотрит. С бабами перемигивался, улыбался, шутил, но расстояние держал, руки в сторону женского тела даже невольно не тянул. И взгляд хоть и хитрющий, но ничего сального. А то иной как взглянет, что огреть поленом по башке хочется!