Онлайн книга «Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1»
|
Фиолетовый хвост с неторопливый неотвратимостью начал оборачиваться вокруг хранительницы, выстраиваясь вокруг её тела бастионом. У него опять едва не отняли женщину. Заметив черноту на лбу хранительницы, Ссадаши решительно загрёб мокрые кудри наверх и уставился на чёрные клинья, проступившие на коже. Будто корона, надетая зубьями вниз. Душу наполнило мстительное ликование, и Ссадаши чмокнул Дейну в висок. — Вот врушка. Меня теперь накажу за отравление или всё же пройду спасителем, а, милая? Тело старухи-лекарелки последний раз выгнулось на прогнившем дощатом полу и затихло. В глазах проклятийницы застыла ненависть, уже посмертная, на сморщенных губах пенилась слюна, а скрюченные пальцы продолжали держаться за безжалостно смятое горло. Смятое и сломанное. Заскрипели половицы, и рядом с седой головой остановились ярко начищенные сапоги. Лекарелка на самом деле не была старухой, но злоупотребление смертельными проклятиями иссушило её тело и состарило прежде времени. — Что ж, — задумчиво протянул густой мужской бас, — теперь мы знаем, что Корону она носит. — Думаешь, сдохла? — нервно вопросил другой, более тонкий и молодой голос. Половицы вновь заскрипели, и рядом с первой парой сапог остановились вторые, грязные и поношенные. — А Тёмные знают, — с досадой сплюнул первый. — Если Корона убила старуху раньше, чем её проклятие доконало Дейну, то девка выжила. Но сдаётся мне, выжила, сука! Эти твари живучие. Хоть старухе платить не пришлось… — Может, всё же сдохла, — понадеялся второй. Первый промолчал. На пол упал почерневший до неузнаваемости кристалл на тонком чёрном шнуре. — Последний, — с досадой пробасил первый. — Больше нет, а ты ещё, дубина, Корону вынести не смог. — Да она как Тёмный из колодца выпрыгнула! Глазища в темноте так и полыхали! Тьху, смесок! — Плевать я хотел, что у неё там полыхало! — блестящие сапоги угрожающе шагнули к грязным. — Ты Корону профукал, а кто-то её стащил. И вот у кого она теперь? — Эй, Вааш, — Дел зашёл в покои друга без стука и с прищуром уставился на наагалея, который стоя у окошка рассматривал какую-то блестящую цацку. Присмотревшись, наагариш понял, что в руках у друга маленькая корона, как на ребёнка. Золотая, усыпанная каменьями, с острыми пиками наверший. Дел ещё успел подумать, что это подарок для дочки, но отмахнулся от этих мыслей. Он приполз по более важному делу. — Ссадаши Дейну траванул. — Твою мать! — Вааш не глядя зашвырнул побрякушку в мешок и едва не снёс друга на пути к выходу. Золотой отрог. Запад. Степи кочевников Камешки вихрем взметнулись из-под копыт, дробный стук эхом отразился от высоких коричнево-глинистых стен отрога и укатил во все отвилки-развилки. Некогда древний каменный хребет сгладился до уровня равнины, заровнялся землёй и лишь здесь, вблизи разливающейся реки, сохранился в виде ветвящегося во все стороны золотистого лабиринта, поросшего поверху травой и кустарником и покрытого лишь камнями внизу. Резвый, злой, тонконогий конь гнедой масти ветром, почти не касаясь копытами земли, нёсся по самому широкому «коридору» отрога. Длинная чёрная грива стелилась по воздуху, переплетаясь со смоляными кудрями наездницы, лихо державшейся в седле. В становище, расположенное в самом центре Золотого отрога, наездница ворвалась ураганом, пронеслась мимо пожелтевших на солнце шатров и круто, конь на дыбы поднялся, остановилась у высокого высохшего дерева, под сенью сухих сучьев которого стоял большой синий шатёр. Женщина выскользнула из седла раньше, чем конь встал на все четыре ноги, и бегом направилась к шатру, провожаемая пристальными тяжёлыми взглядами кочевников — могучих мужчин с обветренными лицами, узкими глазами и пшеничными, выгоревшими волосами. |