Книга Художник из 50х, страница 176 – Сим Симович

В машине он откинулся на сиденье и закрыл глаза. День был долгий и напряжённый, но результативный. Иллюстрации для Селельмана готовы, вопрос с Николь сдвинулся с мёртвой точки. Жизнь налаживается.

— Домой, Семён Петрович, — сказал он водителю. — Хватит на сегодня дел.

Машина тронулась с места, увозя его от театра, где режиссёр, наверное, до сих пор не может прийти в себя от неожиданного поворота событий. Власть — удивительная вещь. Особенно когда знаешь, как ею пользоваться.

Дома Гоги приготовил себе полноценный ужин — жареную картошку с луком, селёдку под шубой, которую купил в гастрономе по дороге, кусок чёрного хлеба с маслом. Ел медленно, с аппетитом, наслаждаясь простой и вкусной пищей. За день проголодался основательно, и еда казалась особенно вкусной.

Странно, но совесть его совершенно не мучила. Утром, после кошмара о Кёнигсберге, казалось, что день будет тяжёлым и мрачным. А вместо этого получился день побед — удачные иллюстрации для Селельмана, неожиданная похвала Крида, и главное — решённый вопрос с Николь.

Конечно, он воспользовался служебным положением. Надавил на режиссёра своим удостоверением, заставил действовать против его воли. В прежней жизни такое поведение показалось бы ему неэтичным, недопустимым.

Но сейчас он смотрел на ситуацию под другим углом. Талантливая актриса не могла получить заслуженную роль из-за предрассудков и бюрократии. А он просто устранил несправедливость, использовав доступные ему инструменты. Разве это плохо?

После ужина заварил крепкий чай в любимом фарфоровом чайнике. Достал из шкафа заветную коробочку с кубинским сахаром — настоящая редкость, которую удалось купить в спецмагазине благодаря новому статусу. Кубики были крупные, янтарного цвета, с тонким ароматом тростника.

Налил чай в блюдце — по старинке, как делал ещё дедушка. Взял кубик сахара в зубы и отхлебнул горячего чая. Сладость растворялась на языке, смешиваясь с терпким вкусом заварки. Простое удовольствие, но от этого не менее приятное.

Выйдя на крыльцо барака с блюдцем в руках, он устроился на ступеньках. Летняя ночь была тёплой и тихой, воздух пах цветущими липами и свежескошенной травой. Над головой раскинулось звёздное небо — бескрайнее, загадочное, вечное.

Гоги пил чай и смотрел на звёзды. Где-то там, в этой бесконечности, вращаются далёкие миры, о которых рассказывала Аня. Может быть, на каких-то из них тоже есть жизнь, тоже живут разумные существа, которые смотрят на своё небо и размышляют о смысле бытия.

И вдруг он поймал себя на удивительной мысли — он был счастлив. По-своему, тихо, без громких слов и ярких эмоций, но счастлив. Впервые за долгое время жизнь складывалась именно так, как хотелось.

Хорошая работа, которая имела смысл и приносила удовлетворение. Уважение коллег, признание начальства. Достойная зарплата, позволяющая не думать о хлебе насущном. И главное — появление в жизни женщины, которая заставляла сердце биться чаще.

Когда в последний раз он чувствовал себя так?

А здесь, в 1950 году, несмотря на все сложности эпохи, он чувствовал себя нужным, востребованным. Его талант ценили, его мнение учитывали, его работа служила великому делу. Разве это не счастье?

Конечно, жизнь не была безоблачной. ПТСР напоминал о себе кошмарами, сердечные дела складывались непросто, тайны службы давили на психику. Но всё это отступало на второй план перед главным ощущением — он живёт полной жизнью.