Книга Художник из 50х, страница 41 – Сим Симович

— Приезжайте ко мне. Адрес знаете — Остоженка, дом пятнадцать, квартира семь. Буду ждать через час.

Гоги положил трубку, направился домой за работой. Полностью забыл о том, что за ним могут следить. Увлёкся творчеством, перспективой продажи.

А чёрный «ЗИС» стоял у угла, незаметно фиксируя каждое движение. В машине сидели двое — молчаливые люди в тёмных костюмах, которые всё видели и всё запоминали.

Номер телефона, адрес на Остоженке, время звонка — всё легло в досье. Теперь будут проверять и Щусева тоже. Круг знакомств расширяется, картина становится яснее.

Но Гоги об этом не думал. Он шёл домой, предвкушая встречу с ценителем искусства. Барельеф получился удачным — Щусев точно оценит.

А то, что каждый его шаг фиксируется, что телефонные разговоры прослушиваются, что за ним ведётся досье — об этом он вспомнит позже. Когда будет слишком поздно что-то менять.

Пока же художник просто шёл по вечерней Москве с работой под мышкой, думая о красоте и искусстве. И о том, как хорошо, когда творчество находит своего зрителя.

Барельеф Гоги завернул в чистую ткань, аккуратно уложил в портфель. Вечерняя Москва встретила его прохладой и тишиной. Солнце село, но небо ещё светилось — белые ночи приближались.

По Тверской шёл неспешно, наслаждаясь вечерней атмосферой. Витрины магазинов светились жёлтым светом, редкие прохожие торопились по своим делам. Трамваи звенели на поворотах, автобусы пыхтели дизельными моторами.

У Пушкинской площади остановился. Памятник поэту стоял задумчивый в лучах заходящего солнца. Несколько человек читали стихи у подножия — тихо, для себя. Гоги послушал знакомые строки о любви и свободе.

Свернул на Тверской бульвар. Здесь было тише — старые липы шелестели листьями, на скамейках сидели влюблённые парочки. Воздух пах цветами и свежестью. Москва показывала свое лучшее лицо.

Чёрный автомобиль держался на расстоянии, почти незаметно. Гоги краем глаза видел знакомые очертания, но не обращал внимания. Пусть следят — он идёт к архитектору по честному делу.

На Арбате было оживлённее. Уличные музыканты играли на гармошках, художники рисовали портреты прохожих. Запахи кафе смешивались с дымом папирос. Богемная Москва жила своей особой жизнью.

Гоги купил у старушки букетик фиалок — небольшой, но ароматный. Щусеву в подарок, как знак уважения. Хорошие манеры никогда не помешают.

Остоженка встретила его тишиной старинных особняков. Здесь жила московская интеллигенция — профессора, архитекторы, художники. Люди, для которых культура была не роскошью, а необходимостью.

Дом пятнадцать оказался красивым зданием в стиле модерн. Изящные балконы, лепнина, витражные стёкла в подъезде. Гоги поднялся на второй этаж, нашёл квартиру номер семь.

— Проходите, проходите! — радушно встретил Щусев. — Как раз чай заваривал.

Квартира поразила Гоги. Высокие потолки, антикварная мебель, полки с книгами от пола до потолка. На стенах — репродукции великих мастеров и собственные архитектурные проекты.

— Садитесь, располагайтесь. — Щусев указал на кресло у камина. — А что принесли показать?

Гоги достал барельеф, развернул ткань. Щусев взял работу в руки, долго рассматривал при свете лампы.

— Поразительно, — прошептал он наконец. — Кремль в японской стилистике. Узнаваемо, но совершенно по-новому.