Книга Особенные. Элька-2, страница 20 – Ольга Ильина

— Я тоже тебя люблю, Гришенька, — по привычке ответила бабушка. Она не поняла тогда, что это был их последний разговор. Прощание.

Дедушка закончил править диссертацию ученика, лег спать в кабинете, а утром, бабушка поняла, что его не стало.

— Бабуль, а дедушка знал о тебе?

— Не знаю. Догадывался, наверное. За сорок лет вместе трудно не догадаться. Но напрямую я никогда не говорила. Это тоже запрет.

— И, как я понимаю, папа тоже не знает.

— С ним проще. Если он что-то замечал, тут же появлялись чистильщики и все исправляли. А с Гришенькой я такой жизни не хотела. Но, думаю, он понимал. Много лет прожил в тайге, в близости с природой. Да и наш случай. Ведь, он даже на охоту идти не собирался, а словно потянуло что-то.

К сожалению, мне не удалось узнать дедушку. Когда он ушел, мне было пять лет. Но я знаю его по письмам, которые он часто посылал бабушке из своих экспедиций. И каждое письмо было пронизано его любовью, каждая фраза, каждая буква. Особенно подпись в каждом письме: «До скорой встречи, моя милая, любимая, Алечка» и цветочек рядом. Я не знала тогда, что это не цветок, а символ рода Угличей — четырехлистник. Не знаю, действительно ли дедушка знал или рисовал его по наитию, а бабушка просто не обратила внимания. Как же жаль, что такая большая любовь закончилась.

А вот бабушка думает иначе. Она почему-то верит, что когда-нибудь снова встретит своего Гришеньку, если не в этой жизни, то на той стороне. Что это за сторона, я не знаю, но хочется верить, что так оно и будет. Очень хочется.

Так, с чего я там начинала? С Женьки. Сестрица порадовала свежестью лица, ясным взглядом и маячившим на заднем фоне дядюшкой Петром. Я даже помахала ему, а он в ответ.

— Ты кому это там машешь? — удивилась Женька и обернулась. Но комната была совершенно пуста. Для нее.

— Тебе, конечно. Как дела?

— Нормально, — немного насторожилась сестрица. — Ты какая-то веселая, нет?

— А чего грустить?

— Ну, не знаю. В последнее время ты была загруженная какая-то.

— Я просто по вас соскучилась очень. И по тебе тоже, не хмурься. Морщины появятся.

— Вот когда у тебя появятся, я начну о своих беспокоиться, — «обрадовала» сестрица.

— Добрая ты.

— Вся в тебя. Как отдыхается?

— Здесь тепло.

— Домой возвращаться не думаешь? Родители всю плешь проели. Как там наша Элечка, как там наше солнышко? Только не вздумай им сейчас звонить. У тебя мешки под глазами километровые. Подумают, что тебя там пытают.

— Так ты говорила, что я хорошо выгляжу.

— Для трупа, просто блестяще. Для живой девушки, что-то среднее между зомби и вампиром.

— Тьфу, не поминай клыкастых всуе.

— Ты бы хоть тоналкой что ли пользоваться начала. Эль, я серьезно. Страшно смотреть.

— Так не смотри, — обиделась я.

— А лучше выспись хоть раз хорошенько, — встрял порядком отъевшийся, потяжелевший и раздувшийся Крыс.

— Кто это с тобой? — вновь насторожилась Женька.

— Никто, — поспешно ответила и передвинула ноут чуть ближе к себе.

— Ну, расскажи, как там у тебя с твоим парнем? Степан, кажется?

— Он самый. Я, может, скоро его с предками познакомлю. А ты там себе какого-нибудь чеха не приглядела?

— Нет, не приглядела.

— Жаль. Я буду рада переехать в твою комнату.

— Не дождешься.

Я знаю, что Женька шутит… наверное.

— Ладно, Эль, мне пора. Степка уже притащился. Мы на роликах кататься идем.