Книга Особенные. Элька-4, страница 191 – Ольга Ильина

— Тварь, поверить не могу, что когда-то я любила тебя. Чувствовала себя виноватой. Да, теперь я жалею, жалею, что не оставила тебя гнить в камере смертников.

Я знаю, мои слова, угрозы, гнев, ненависть, все это задевало его, но он держался, оставался почти спокойным. Почти спокойно открыл дверь, почти спокойно провел по коридору, лишь только у ритуального зала он притормозил, протянул руку, я было дернулась, но он угрожающе покачал головой и снял с меня браслет Диреева.

— Господи, во что ты превратился?

Он не ответил. Теперь уже без опаски взял меня за локоть и потащил внутрь ритуального зала, освещаемого сейчас только факелами и лунным светом, падающим прямо на нишу с семью кругами. Девочки были там, как и наши парни, на всех семерых ошейники. Семерых? Последним, как оказалось, был вовсе не Вик, а.

— Аркадий Леман? Директор? Почему?

— Потому, что этот напыщенный индюк мне надоел, и только, впрочем, по счастливой случайности, став ректором МЭСИ, он получил то, что было нужно мне больше всего — неограниченную силу, — ответил вошедший в зал Алексий Юрьевич, или J., как называла его мама.

Мама… как же мы с тобой могли так ошибиться? Сейчас, благодаря браслету Кира я видела его реальную сущность, видела все, что он делал с этими людьми и не только, то, что сделал с Варей, с Эриком, которые стояли где-то позади и глупо улыбались своему любимому учителю. Он сделал из них кукол, безвольных марионеток, из всех и даже кулонов не понадобилось.

— Вы безумны.

— Может быть, Элечка, может быть. Но и ты сама должна хотеть этого. Ведь обретя силу, я смогу оживить ее.

— Вы лжете. Она умерла.

— Но разве тебе не хочется поверить, что это возможно?

Этот безумец сам рассмеялся собственной шутке, а когда закончил веселиться снова посмотрел на меня.

— Тебе достаточно только сказать «да».

— Без согласия ничего не получится? — догадалась вдруг я, вспомнив его собственные слова, сказанные недавно. Сила, отданная насильно — бесполезна. — А если я скажу «нет»?

— Тогда твои друзья умрут. Ты ведь этого не допустишь, моя дорогая.

— Тварь, — выплюнула я, осознавая, что он прав.

— Скажи это, моя дорогая. Произнеси вслух.

— Да.

— Что да?

— Да. Я согласна.

Егор дернулся от моих слов, а бывший любимый учитель безумно расхохотался, подскочил ко мне и крепко обнял.

— Вот, даже убеждать не понадобилось.

— Руки уберите.

— Конечно, конечно, дорогая Элечка. Ты меня так радуешь сегодня.

— Жаль, что от вашей радости вы сдохнуть не можете, — скривилась я и позволила Егору отвезти меня к центру кругов, затянуть узлы на руках, в какой-то момент я посмотрела в его глаза, и решимость моя поколебалась. В них было столько боли, столько сожаления.

— Зачем ты ввязался во все это?

— Потому что меня попросили, — ответил он и отвернулся к двери, оставив меня хмуриться от странной, оброненной фразы.

Егор подошел к J., которому один из его приспешников передал большую шкатулку. В ней лежал Хаджен.

— Знаете, Элечка, у этого ножа удивительная судьба, но и сам он не менее удивительный. Ни один темный артефакт никогда еще не служил так преданно светлому семейству. Вы знали, что он темный?

— Догадывалась.

— Да, после неудачи с Иваном мне пришлось очень долго и много думать о том, как же его обмануть, а тут так кстати в нашей замечательной оранжерее поспел цветок ухват-травы.