Книга Тайна Солнечной принцессы, страница 30 – Ольга Ильина

Дед начал меня обучать. Тот год, что я прожила с ним, стал для меня персональным адом, после которого проткни меня каленым железом, я почти не почувствую. До сих пор не знаю, почему он позволил мне учиться с Теей. Точнее я догадываюсь, но очень боюсь знать наверняка. Потому что это тоже больно.

Дедовы обучения походили на издевательства. Меня не били, нет, но заставляли часами стоять на тонкой жердочке, запирали в темном подвале с крысами, я не умела плавать — дед скинул меня в озеро и уплыл. А я очень хотела выжить, наверное. В меня бросались магией, а когда поняли, что к ней я невосприимчива, причем совсем, в любых количествах, любых разрядах, дед все прекратил, успокоился даже немного. А потом увез в горы, и я лазила по ним до потери пульса, пока чуть не издохла там, в горах.

Я ходила на кагуара с маленьким ножичком, спала одна в лесу без спичек и воды. Я замерзала в снегах и умирала от жажды в пустыне. Конечно, дед всегда был рядом, поблизости, чтобы я не издохла все-таки, но мне было восемь лет, я была ребенком, очень избалованным, очень любимым всеми ребенком. А он за все эти годы мне не сказал ни одного доброго слова. Только упреки, только взгляд исподлобья, только жгучие уколы недовольства, вечного недовольства, и это противное: «Клементина». За тот год я всерьез возненавидела свое имя. А потом меня отдали в подготовительную школу для девочек, и я снова увидела мою бедную, убитую горем Тею. Она тоже лишилась родителей в один миг.

Через год я узнала, что у меня есть еще один дед — Этинор Парс стержень Дома Ночных пум. И если первый дед меня ненавидел, то второй обожал. Именно к нему я поехала в свои девять на каникулы и попала в сказку, где было много любви, много ласки и добрая улыбка моего второго деда. Это было как огонь и лед, тьма и свет. Один мой дед мрачный и угрюмый негодяй, которого я не выношу и боюсь, как огня, а второй весельчак и выдумщик, которого нельзя не любить. Вот только я принадлежу дому Аганитовых клинков. И как бы ни хотела, а всей моей жизнью и судьбой распоряжается он — дед Агеэра.

Поэтому я так боялась открывать дверь, поэтому надеялась, что мне не ответят. Дед не только жесток в жизни, но еще более он жесток в наказаниях. Уж мне ли не знать.

Однако, открыв все-таки эту дурацкую дверь, я искренне пожалела, что в кабинете оказался не он.

* * *

Первое, что поняла — у меня вспотели руки, второе — захотелось сбежать, быстро и далеко. Третье — он на меня пока не смотрел, и это очень-очень радовало. Может, и не посмотрит? Глупая, детская надежда. Когда это повелитель Илларии делал то, что мне хотелось. В том-то и дело, что никогда.

Так, Клем! Успокойся, возьми себя в руки и просто войди. От этого ведь еще никто не умирал. Ага, конечно. Не умирал, но инфаркт получал. И это притом, что полукровки не болеют никогда и ничем, ну, за редкими исключениями. Жаль, очень жаль, что я тоже не болею.

Не люблю встречаться с ним наедине. В толпе еще куда ни шло, но вот так — один на один, когда видишь его, ловишь каждое движение, вздох и медленно, медленно сходишь с ума от напряжения. Это вам не встреча с Хорстом или дедом, куда им до повелителя. Они не умеют пытать одним своим присутствием, он… умеет.

— Я думала, это дед, — я вздрогнула от звука собственного голоса, скрипучего и… жалкого.