Книга Самая главная злодейка, страница 104 – Ольга Ильина

— Все… что ей положено знать.

— Кстати, о знании, я тут… — Эвен замялся, но другого, более подходящего момента, чтобы рассказать о своей оплошности не нашел. — Короче, Паэль знает о том, что случилось с тобой на недавнем Совете. Точнее, знает, что ты более не пригоден для всех ее матримониальных планов.

Он думал, что его поразит громом и молнией, что друг обрушит на него весь свой гнев, он даже зажмурился в ожидании бури, а когда ее не последовало, рискнул открыть глаза и удивился, увидев на лице повелителя не ярость, а скорее задумчивость и какой-то серьезный мыслительный процесс.

— Ты не сердишься? — рискнул спросить Эвен.

— Сержусь, — отозвался Инар. — Но это может помочь, послужить дополнительным катализатором. Паэль ведь не знает — кто?

— Нет, я идиот, конечно, но не настолько.

— Твоя самокритичность радует.

— Она застала меня врасплох, начала давить, сказала, что к Матери ходила умолять…

— Даже так? — удивился Инар.

— Она действительно беспокоится о тебе.

— Я знаю, но вряд ли ей понравится имя моей истинной.

— Оно никому не понравится, — вынужден был признать Эвен.

— Разве что полукровкам. Но их влияние слишком слабо, считай, его практически нет.

— И именно поэтому мне нужна Леда. Я хочу знать, что будет, если народ узнает?

— Я тебе и без видящей скажу — будет раскол. Никаких заговорщиков не понадобится.

— Именно этого всегда боялся отец, — задумчиво и как-то слишком печально проговорил Инар. — Именно поэтому он не взял леди Мариссу второй женой. Пытался быть дипломатом, пытался всем угодить, балансировал на грани и почти не жил. Знаешь, что он сказал мне перед смертью?

— Нет, ты никогда не говорил.

— Он сказал, чтобы я не повторял его ошибок. Сказал, что нужно было пользоваться каждым мигом, каждым моментом счастья, быть больше эгоистом и не думать о тех, кто этого совсем не стоит.

Он говорил о дэйвах. Тогда он сказал, что его народа, тех, за кого стоило умереть, больше нет. Что его народ погиб там — в Кровавых песках. А те, что остались — погрязшие во тьме и пороке пустышки.

— Он говорил так о своем народе?

— А что тебя так удивляет? Сколько их было? Тех, кто слышал, видел, не помогал, нет, но знал? А скольких мы тогда не нашли? И вот теперь, прошло двенадцать лет, и они снова наступают на те же грабли. Тогда я его не понял, тогда я многого не понимал, а теперь знаю, что никто из них не стоит того, чтобы ради них жертвовать своим сердцем. Кто-то когда-то сказал из моих предков, что настоящий повелитель не имеет права любить кого-то сильнее своего народа, что он должен служить ему, пренебрегая семьей и собой.

Отец пренебрег, он забыл, насколько бывают жестоки его подданные, особенно, когда повелитель начинает играть по своим правилам. Все знают, к чему это привело. Тогда ему не хватило времени все изменить, мне — опыта и мудрости, но теперь — пришло время.

Клем уедет из одного мира, а вернется в другой — туда, где ей не придется больше стыдиться того, что она полукровка.

— Не знал, что твои планы столь масштабны, — содрогнулся Эвен от знакомого, полубезумного огненного блеска в глазах повелителя.

— Это не мои планы. Разве ты не видишь, что сама судьба к этому ведет.

— Знаешь, если бы я был девицей, то непременно упал бы в обморок, увидев тебя сейчас.

— Хорошо, что ты не девица, — хмыкнул повелитель.