Книга Самая главная злодейка, страница 111 – Ольга Ильина

— Это ты Саргона имеешь в виду?

— Его самого — змееныша, пригретого на груди.

Я не знаю точно, как Саргон появился в доме Агеэра, но деда он называл отцом, хотя тот совершенно точно им не был. Поговаривали, что это внебрачный сын брата деда, и в этом был свой резон, но мне все равно почему-то не верилось.

Мне не довелось узнать дедушку Грегориэля, как и прадедушку Демаина. Но мне о них обоих мама рассказывала, и всегда с особой любовью и теплотой. Прадед умер почти одновременно с дедушкой Грегориэлем, с разницей в месяц. После смерти прадеда все представители Дома Агеэра собрались, чтобы выбрать новый стержень. По идее им должен был стать Грегориэль, поскольку был старше брата, однако, ему мешало одно большое «но» — дедушка был, как дядя Карл — дэйвом, которого когда-то не выбрал дракон.

На совете семьи все наши многочисленные дядюшки и тетушки выступили единым фронтом против его кандидатуры, но тут вмешался дед и категорически отказался заменить брата. Он уже тогда был заместителем министра внешней защиты и собирался полностью посвятить себя военной карьере. Так что родственнички зубками поскрипели, кулачки посжимали, но вынуждены были признать Грегориэля новым стержнем Дома. И вдруг его убивают, и не кто-нибудь, а тот, кого дед любил и называл сыном — Саргон Агеэра. Не знаю, какие мотивы им тогда двигали, чего он хотел добиться, но получил только одно — гнев лишившегося в один миг отца и брата деда.

Он поступил сурово: отрекся от Саргона, выгнал, как безродную собаку, лишив всего, включая собственного имени. И даже портрет, что висит в картинной галерее хотел сжечь, но не сжег, чтобы не забывать ни скрытого ликования в глазах родственничковприхлебателей, ни своей собственной доверчивости, и в назидание другим, чтобы знали и помнили, чем они рискуют предавая. Даже когда он убил Саргона за участие в уничтожении полукровок в Кровавых песках, портрет остался на месте.

После истории с кристаллом с пророчеством я почему-то решила, что этот загадочный, но, безусловно, чудовищный в своей жестокости дэйв каким-то образом остался жив, но у меня не было оснований не верить деду, а сейчас, вспомнив о нем, я подумала и о дяде Карле, который так ужасно повторил судьбу дедушка Грегориэля. И вздрогнула. Ведь дедушку убил родной человек, а что если и в этом они с дядей оказались похожи? Что если…

— Заболтался я что-то, дурак старый, — неожиданно встрепенулся Кахаар и нахмурился, осознав, что в откровениях своих много лишнего сболтнул. — Ох, и ушлая же вы девка, и не хотел, а вот надо же — выболтал. Вся в мать вашу. Молодая хозяйка такой же была — вот пока всю подноготную твою не узнает, не отстанет. А уж, как глянет, как улыбнется, так сам ей все и выкладываешь.

Шельмы — что вы, что матушка ваша.

Кахаар разразился ворчанием, но как-то по-доброму, посемейному. Я его причитания, как музыку слушала, и благодарна была, что от грустных дум отвлек. Ненадолго, правда, ведь мне эту проблему все равно придется как-то решать и встретиться с горькой правдой лицом к лицу, вот только как же хочется оттянуть этот момент как можно дальше, до вечера, а лучше до утра. А там… и силы появятся, и я успею себя настроить. Это только кажется, что легко сбрасывать розовые очки в поисках правды, а на самом деле эта правда может больно ранить, да так что и вздохнуть нельзя и тошно становится. Зато Эвен обрадуется. Он ведь хотел, чтобы я повзрослела. Вот и выясним, настолько ли я выросла, или рано мне еще играть в эти взрослые игры.