Книга Самая главная злодейка, страница 28 – Ольга Ильина

Естественно, отвергнутым и высмеянным всем светом мужчинам не понравилось своеволие женщин, и они попытались их уничтожить. И у них почти получилось, но тут вмешался повелитель Дариан. Многие говорили, что он действовал по воле Матери всех драконов, признавая право диад на существование, а может, это влияние Мариссы или рождение Теи на нем так сказалось. Да и разве важно сегодня, что им двигало двадцать лет назад. Факт остался фактом, а Призрачный Дом обрел статус.

Эта история была бы чудесной и прекрасной, знаменуя собой триумф всех илларских девушек-полукровок, которых дэйвы мужчины веками использовали для постельных утех, если бы не одно большое и жирное но — в представлении дэйвов, ничего не изменилось.

Да, диады отстояли свое право; они живут обособленно, редко выбираются из своих суровых горных провинций, их дети не учатся в Академии, сознательно отказавшись от силы драконов, не признают мужчин, принимают к себе всех желающих женщин, сами воспитывают своих детей, и даже имеют свою правительницу. Но при всем при этом они никогда не выходят замуж, не имеют своего представительства в Совете, они вынуждены отдавать своих мальчиков отцам, или на попечение государства, а девочки при всем своем мастерстве никогда не приобретут статус эрисы. Дэйвы любят развлекаться с ними, прекрасно зная, что при этом не придется ни жениться, ни отвечать за возможных детей, и что самое печальное — всех, абсолютно всех это устраивает. Благородные и Высшие презрительно зовут диад шлюхами, а Призрачный Дом борделем. И теперь я поняла их удивление, когда так открыто демонстрировала свое восхищение. И как же жаль, что такие таланты столь глупо растрачиваются. Они достойны большего, они достойны быть Тенями, они достойны летать.

Дед Агеэра когда-то сказал, что за все надо платить, даже за свободу. Вот диады и поплатились.

— Вы очень талантливы, — осознанно сказала я, немного приглушив свое восхищение. — Если бы вы учились в нашей Академии, вам не было бы равных.

Та, что была постарше, понимающе кивнула и отошла, а младшая улыбнулась и осталась. У нее были рыжие волосы и редкие фиолетовые глаза, необычное, но красивое сочетание.

— Значит, ты учишься в Академии?

— Да, последний год второй ступени.

— Я тоже учусь. Последний.

— И что ты будешь делать потом?

— Надеюсь пока остаться в театре, поездить по миру.

— В театре?

— Да, то, что ты видела лишь прелюдия. Все остальное мы покажем вечером, на главном представлении. Приходи, если хочешь.

Меня зовут Элина, кстати. А это Кора.

— Приятно познакомиться, а я Клем, Клементина, то есть.

— А что за парень тебя ждет? Жених?

— Нет, охранник, — поспешила откреститься от сомнительного счастья я.

— Да? — удивилась девушка. — А ты уверена?

— Абсолютно, а что?

— Просто мы с Корой заметили кое-что, и даже позавидовали тебе немного. Во время представления все мужчины смотрели на нас, и только он один не отводил взгляда от тебя. И как он смотрел…

Этот парень тебя любит. Настоящий красавчик, смотри, не щелкай клювом, а то уведут.

Да уж. Элина вроде как хотела меня подбодрить, но в итоге вогнала в тоску. А ведь я почти убедила себя, что ревность в глазах кайра утром мне просто померещилась, и вот опять, намеки от незнакомки.

Как мне к этому относиться? Начинать паниковать или подождать еще? Нет, ну мне еще влюбленного хранителя не хватало для полного счастья. Правда, присмотревшись к нему, пока мы продирались сквозь толпу посетителей ярмарки, я не заметила ни восхищения, ни уж тем более любви. Он был такой же холодный, сосредоточенный и равнодушный, как всегда. Может, и правда показалось. Да мало ли что там увидели диады. Может он вообще, мальчиков любит. А что? И такое бывает. Я сама не видела таких пар, но слышала, что где-то на юге это в порядке вещей. Так что рано — рано паниковать. Как там нас учил мастер Хорст — «прежде чем вступать в бой, нужно максимально оценить противника. Иначе вы проиграете, его не начав». Вот и я спешить не буду. Подожду, посмотрю, информацию соберу, а там уж озадачусь: либо избавляться, либо лечиться от всяких там маний, навеянных повернутыми на любви диадами.