Книга Не твой герой, страница 65 – Сим Симович

Осторожно выключив телевизор, я нежно взял Мэй на руки. Она что-то пробормотала во сне и прижалась ближе, как маленький ребенок. В такие моменты особенно остро ощущалась ответственность за этого дорогого мне человека. Мэй была единственной семьей, которая у меня осталась, и я не собирался ее подводить.

Аккуратно донеся тетю до спальни, я уложил ее на кровать и укрыл одеялом. Она даже не проснулась, лишь довольно вздохнула и повернулась на бок. На тумбочке стоял старый будильник с двумя медными колокольчиками — механический монстр, который каждое утро безжалостно выдирал из объятий сна. Рядом лежали очки для чтения и еще одна книга — «Анна Каренина» Толстого. Мэй всегда была большой любительницей классики.

Тихо прикрыв дверь спальни, я направился на кухню. Желудок настойчиво напоминал о себе — тренировка с командой и работа в лаборатории отняли много сил, а ускоренный метаболизм требовал постоянной подпитки. Лазанья была как раз тем, что нужно — сытно, вкусно и можно приготовить с запасом.

Первым делом я включил старенькое радио «Панасоник», стоявшее на подоконнике. Покрутив настройку, поймал волну местной рок-станции. В эфире как раз играли «Alive» от Pearl Jam — Эдди Веддер проникновенно пел о том, что все еще жив, и это отлично подходило моему настроению.

— I'm still alive... — тихо подпевал я, доставая из холодильника необходимые продукты.

Холодильник был настоящим ветераном — белый «Дженерал Электрик» с хромированными ручками, который верой и правдой служил семье Паркеров уже лет десять. Морозилка требовала регулярной разморозки, а дверца закрывалась только если правильно дернуть за ручку, но он все еще работал как часы.

Выложив на стол фарш, сыр моцарелла, пармезан, лук, чеснок, помидоры и листы для лазаньи, я принялся за дело. Сначала нужно было приготовить соус — основу любой хорошей лазаньи. Поставил на плиту старую чугунную сковороду, которая досталась нам еще от бабушки Мэй. Тяжелая, надежная, с деревянной ручкой, обмотанной изолентой.

Пока сковорода нагревалась, я мелко нарубил лук и чеснок. Запах свежего чеснока всегда действовал успокаивающе — что-то домашнее, уютное в этом аромате. На радио сменилась композиция — теперь играли Nirvana, «Come As You Are». Курт Кобейн был мертв всего несколько месяцев, но его музыка все еще звучала на каждой станции.

Добавив в разогретую сковороду немного оливкового масла, я высыпал туда лук. Шипение и потрескивание наполнили кухню, а сладковатый аромат карамелизующегося лука смешался с запахом чеснока. Готовить в такой тишине, под неспешную музыку, было настоящей медитацией.

Следующим в сковороду отправился фарш — говяжий, свежий, купленный у мясника О'Райли на углу. Старый ирландец держал лавку уже тридцать лет и знал толк в мясе. Фарш зашипел и начал менять цвет с ярко-красного на коричневый. Я помешивал его деревянной лопаткой, разбивая комки.

— Here we are now, entertain us... — напевал Кобейн из динамиков, а я подпевал, размешивая фарш.

Когда мясо прожарилось, добавил измельченный чеснок. Аромат усилился в разы — острый, пряный запах заполнил всю кухню. Затем пришла очередь помидоров. Консервированные томаты «Хант» в жестяной банке — классика американской кухни. Открыл консервным ножом, который висел на магните на дверце холодильника, и вылил содержимое в сковороду.