Книга Долгая дорога домой. Дитя света, страница 122 – Стася Вертинская

— Это всего лишь невинный ребенок, — четко проговорило Дитя. В каждом звуке его голоса присутствующие чувствовали едва сдерживаемый гнев. Но Дитя смотрело только на Шинту.

— Я не буду наказывать вас всех, — продолжило Дитя. — Только того, кто надоумил вас на это.

Шинта задрожала. Она не знала, что делать — вымаливать прощения или бежать было бесполезно.

— Но я… — пролепетала она.

Но Дитя не слушало ее. Оно не сделало ни одного движения. Через мгновение вспыхнуло и сгорело, как сухая трава дерево-с’еане, принадлежащее Шинте.

— Только не мое дерево, — прошептала Шинта, глядя на горсть золы, недавно бывшую её деревом-воином. Хотя уже чувствовала, как загорается и осыпается черным пеплом древо ее жизни в родной роще. Тут же покрылось огнем и ее тело.

Над поляной повисла тишина. Дриады боялись пошевелиться. Кентавры тщетно пытались затеряться среди миниатюрных фигур лесных хозяек. Оборотни и эльфы в священном трепете смотрели на божество-покровителя, еще не понимая, что сейчас произошло.

— Помогите раненым, и уходите. Вы можете защищать себя и свои леса, но нападать на невинных людей…

Призрак Дитя растворился в воздухе. Но никто из присутствующих не осмелился даже подумать что-то против.

***

Крик был такой громкий, что жрецы зажимали уши. Даже когда он слился с ветром, они не рисковали убрать руки от ушей. Казалось, он проникает в голову не только через уши, а через каждую пору на коже. А потом она внезапно замолчала и рухнула на землю. Кожа побледнела, дыхание почти не ощущалось. Арик, хоть и был в сознании, мало чем отличался от девушки.

— Кто она? — вдруг он спросил у Катары.

— Я не знаю, — честно ответила та. — Мы думали она… — жрица недоверчиво глянула на перевозчика, тот лишь ехидно хмыкнул в ответ. И Арик, и жрица поняли, что он-то знает больше, чем они. — Мы думали, она Дитя богов. Но что-то здесь не так. Не спускай с них глаз, говорящий, — вдруг доверительно прошептала жрица.

Нос щекотал запах костра. На щеке ощущалось его теплое прикосновение. Слышались потрескивание угольков и тихий разговор спутников. Я открыла глаза и села. Я помнила каждое мгновение произошедшего со мной. И от того на душе было гадко. Я помнила, как корчился от боли мир. Помнила бездыханное тельце ребенка, искореженное корнями дерева, в которое уже невозможно было вдохнуть жизнь. Помнила дриаду, которую убила одной лишь силой желания. Помнила бьющий из самого сердца гнев, который давал мне такую силу, что я могла сжечь все стоящее передо мной войско… Глупые, глупые существа! Тех жизней, что они забрали, не вернуть!

И это лишь еще одна язва на теле израненного мира. Откуда-то пришло понимание, что я должна залатать эти раны, излечить больной мир.

— Я не хочу… — прошептала я и всхлипнула.

Но рядом уже суетились мои спутники. И они не могли не услышать моих слов.

— Чего не хочешь? — спросила меня Катара, протягивая стакан с водой. Я посмотрела на нее и ответила:

— Не хочу! Не хочу оставаться в этом злом жестоком мире! — я закусила губу. Кому я это говорю? Тем, кто привык к такой жизни, кто не представляет иного существования.

— Ты в первый раз услышала мир, не так ли? — вдруг Арик взял меня за руку и в знак поддержки легонько сжал мои пальцы.

Я пожала плечами. И Арик продолжил: