Книга Упырёк, страница 184 – Эдвина Лю

— Я не думал, что ты жив, — признался Тоби.

— Я тоже боялся, что потерял тебя, — прошептал отец.

Он засветил маленькую лампу, стоящую на подоконнике.

— Волосы у тебя отросли, — сказал он. — И сам вырос.

Тоби тоже разглядел отца.

— Где ты был?

— В тюрьме, — сказал Томас.

— А я был в приюте для детей магов, — сказал Тоби, — только я оттуда сбежал. Я видел во сне Смерть! Она сказала идти к господину Дарду. То есть нет. Она сказала — к человеку с мечом.

— Я тоже её видел, — кивнул Томас. — И она мне не понравилась.

Тут мальчик осёкся и с тревогой посмотрел на отца.

— А что она хотела сказать? А если Штаван отнимет меч у господина Дарда? Мы должны будем служить ему?

— Ну это вряд ли, — сказал Томас растерянно. — Почему? Разве ты уже не выбрал себе учителя?

Тоби нахохлился.

— Выбрал, — буркнул он. — Правда, он меня иногда вообще словно не видит. И не учит почти.

— Ему просто некогда, — сказал отец.

Тоби видно было, что учитель Дард отцу не очень нравится. Такого, чтоб до самой смерти за ним идти… такого, чтоб жизнь за него отдать… такого никто про господина Дарда не думал. Даже сам Тоби ещё не вполне понимал, пойдёт ли до конца за этим человеком. Он зажмурился и сказал:

— Я думаю, что, если учитель Дард вдруг проиграет и Великий Мёртвый отберёт у него меч — на его стороне мало кто останется.

Томас покачал головой.

— Не хотел бы я…

— И никто не понимает: Дард лучше, потому что он человек!

— А ты понимаешь, что будет, если Смерть будет на его стороне? Он сам станет Великим Мёртвым.

— Даже тогда он будет лучше, — упрямо сказал Тобиас. — Я останусь с ним, даже если все остальные бросят его. Вдвоем.

— Втроём, — поправил Томас. — Ведь я буду с тобой.

Мальчик серьёзно взял отца за руку и пожал мосластую ладонь.

— Хорошо, что ты нашёлся. Я уже устал один быть возле него.

Томас снова обнял Тоби, прижимая так крепко, что аж дыхание останавливалось. Острая тоска по маме вдруг резанула по глазам, и Тобиас Франкотт, ученик Сарвена Дарда, расплакался.

***

Эдвард Гисли неуклюже размотал бинты на правой руке и осмотрел раны, оставленные клыками упыря. Даже не раны, а рубцы: накануне вечером, как раз перед советом, маг ложи Боли с диковинным именем Бенволио долго сидел, старательно зачаровывая больную руку. Нельзя сказать, чтобы это было приятно! Поначалу раны жгло, резало и кололо ничуть не меньше, чем если бы упырь снова начал глодать предплечье Гисли. Из укусов вышел гной, затем вытекла сукровица, а потом пошла кровь. Только после этого раны стали срастаться. Бенволио работал сосредоточенно, и Гисли большого труда стоило не вмешиваться в эту работу. Но по мере того, как лицо мага становилось всё более довольным оттого, что он получал боль и мучения Эдварда, дознаватель постепенно зверел. Разделить вот это его удовольствие от чужих мук казалось правильнее всего. Разделить и, быть может, пропустить эту волну через себя. Однако же справиться с ранами и переломом самостоятельно после такого Гисли бы не сумел. Для этого нужна иная волна. Куда как более мощная. Помогла бы, верно, взаимная страсть, но пришлось бы для начала найти подходящую женщину. Эдвард рассматривал такой вариант, но внутреннее чистоплюйство заставляло его морщиться от одной мысли, чтобы начать всё сначала: разжечь, покорить, воспользоваться… нет, пожалуй, проще перетерпеть манипуляции Тёмного мага. Можно тешить себя мыслью, что, когда он станет Вершителем, то все эти маги пойдут в расход. И маг Боли по имени Бенволио пойдёт не последним.