Книга Упырёк, страница 4 – Эдвина Лю

— А ничего. Приехали, с отцом Штаваном переговорили, не нашли ничегось. И уехали, — скрипнула старушка. — Казали — нету здесь Тёмной магии. А что люди пропадают — ну, вот оно, в лес надо осторожнее ходить. Да и всё такое.

— И почти все отсюдова уехали. А мы вот остались. Ауха, я и ещё четверо. Всех умертвие пожрало. Потом вот этот вот пришел, — старик показал грязноватым пальцем на другого свидетеля. — Бродяга, вот оно.

— А вы что ж сидите? — удивился Лассен. — Ждёте, пока и вас сожрёт, что ли?

— Так некуда нам идти, — улыбнулась старушка. Кэри, отняв пальцы от лица, с удивлением на неё воззрилась. — Тут всё своё, родное. Видишь, вот оно, щадит нас пока. Уберегает. Мы небось для него тоже свои-родные.

— Дайлен, покажи им голову, — Кэри мотнула головой. Слишком резко — от шеи в череп стрельнуло болью.

Рядовой метнулся в храм, вынес за жидкие седые волосы иссохшую голову. Старуха охнула, быстро осенила себя полукругом «закрытого глаза».

— Спящий нас береги, — пролепетали старики.

— Это оно и есть, умертвие, — сказал один из них уверенно. — Вылазило в позатом месяце, собак ело. Я видел!

— Нет, — старая Ауха подошла поближе к Дайлену, подслеповато всмотрелась в тёмное высохшее лицо. — Это отец Штаван. Священник наш, вот-оно. Мы-то думали — помер он. Давно помер. Лет десять назад.

— А как помер? — спросила Кэри. — Видел кто?

«Может, ему десять лет назад голову срубили? — мелькнула у неё мысль. — А кровь не его. Хотя нет, сгнил бы он давным-давно, сгнил, а не высох».

— Он это был, — убеждённо сказал бродяга. — Ходил тут, псей ловил. Он и есть умертвие, ей-ей.

— Быть не может, вот-оно, — сказал старик. — Отец Штаван не мог в умертвию превратиться. Он был человек верный церкови, и сам по себе хороший — одно слово, его благочиние!

— Ну хорошо, — раздражённо перебила их Вендела, сделав себе мысленно заметку — выяснить, что там с этим священником, отцом Штаваном, сделалось. — Кого-то ещё видели в эти дни?

Бродяга радостно закивал.

— Видели-видели, — заговорил он. — Ошивался тут один. Пришёл месяц, может больше, назад, раненый. И шасть в храм! Мы-то думали — от попался, от зашёл! Думали — съест его умертвия. А он ничего, выходил и обратно заходил сколько раз.

— Меч при нём был? — заинтересовалась Вендела. — Или, может, другое оружие?

— Не было ни меча, ни топора, — заторопился бродяга, отчаянно, но однообразно жестикулируя — будто рубя ребром ладони воздух. — Тока пистоля, он из неё в уток стрелял. Тут утки одичалые бродют.

— Попал? — рассеянно спросила Кэри.

— Стрелок он, конечно, хороший. Попааал! Половины утки — как не бывало! — засмеялся бродяга.

— Как выглядел? Вспоминай! — велела Кэри, готовясь увидеть ментальный портрет подозреваемого глазами свидетеля.

Но смогла увидеть лишь силуэт в куртке с рваным воротником и в стоптанных сапогах. На голове смутной фигуры торчком стояли неопрятные волосы — то ли светлые, то ли русые. Нда, негусто. Мыслесвязь даже на простейшем уровне не-мага ей давалась очень тяжело. Чаще всего даже — не давалась.

— Это, видать, он у нас крупу-то покрал, — сказал между тем старик. — А мы уж на тебя, Скаврес, думали!

— Но-но! Я попрошайка, а не вор! — поднял руки ладонями вперёд бродяга. — А потом, они дымили в храме-то! Ой, дымили! Аж столб дыму через крышу выходить стал! А позавчера всё кончилось.