Книга Черный скрипач, страница 247 – Эдвина Лю

- Где тут у вас можно пожить денька два-три? Хочу разобраться вот с этим вот экземпляром!

И тряхнул Дарда. Тот, по мнению Роза, заслужил куда большую трёпку, но сейчас ещё недостаточно пришёл в себя после дурмана, которым его опоили.

- Весёлая у вас тут, в форте, жизнь, - изрёк, морща лицо, ван Конрад и вошёл в палату к Дэнни.

***

К концу первого Светлого месяца Дэнни смог выйти из своей палаты в «госпитале», к тому времени уже вернувшемся к статусу общежития – так как остался единственным пациентом во всём форте. К этому времени он уже был в курсе целого ряда событий. Он узнал, что Чезаре стал начальником форта Рахмаш, и для этого ему пришлось очень долго улаживать отношения со старшим офицером магов и с пограничниками не-магами. Что некромант из Иртсана, где так не любят колдунов, нашёл его между жизнью и смертью и вызволил с помощью пения. Что в форт пришли три мага ложи Боли, один из которых является генералом, и что они заявляют на него права, словно на собственность. Узнал он и то, что Дард вернулся в форт, правда, не по своей воле, и некромант по имени Агне Йозеф сурово напоминал ему правила ложи целых три дня, пока не уехал из Рахмаша. А недавно Дард, узнав, что Дэн встаёт с кровати, украл у Чезаре какой-то меч – Дэнни так и не понял, что за меч, хотя ему несколько раз рассказывали то Чезаре, то Линлор – и удрал. Вот прямо только-только вчера удрал. Видимо, боялся, что Дэн будет мстить.

Мстить трупарю хотелось меньше всего. Дэн уже напарывался на это чувство всем сердцем, и теперь не желал повторения. Больше всего запомнилось разочарование от смерти Кора Тэллина – острое, сопряжённое с моментом тяжёлого ранения. Недруг разделил его боль, связанный с Дэном больше, чем эмоционально – мощным потоком боли и музыки. Но как мало он успел испытать перед смертью!

Что до Сарвена Дарда, то он, пожалуй, даже и не заслужил ни потока, ни разделения, ни боли, ни даже смерти. Щуплый жалкий человечек, рохля и тихоня, а от смерти испытывал такое наслаждение, что аж противно. Так к чему его радовать?

Больше всего с Дэнни сидела Линлор – нередко с малышом Терри, который крутился у неё под ногами, пытался поесть из тарелки Дэна, болтал, по большей части, непонятно, и всячески мешал матери. Первое время Дэн был настолько слаб, что не мог самостоятельно есть и пить, не то, что вставать, и, когда Линлор меняла под ним бельё или подсовывала судно – воспринимал это как пытку. Опять это была неволя, теперь уже по прихоти восстанавливающегося тела. Но хуже всего оказалось даже не судно. Пожалуй, Дэн даже научился радоваться дням, когда Линлор Роз приходила с сыном – потому что когда она являлась одна, то занималась с ним восстановлением эмоций.

Долго, бесконечно долго, и мучительно больно она вытаскивала всё, что скопилось внутри. Оно гнило и разлагалось в язвах души, и одну за другой эти язвы Линлор вычищала и исцеляла. Самой ей при этом становилось худо – настолько, что Чезаре вечерами выносил её из палаты на руках. Но потом Линлор приходила снова – утренняя, свежая, с лёгким румянцем на щеках, вкусной едой в руках и улыбкой на лице. Иногда за эту улыбку Дэн хотел её убить. Но он знал одно: она раз за разом вскрывает его нарывы, и забирает на себя эти эмоции, и разделяет их, и преобразует не потому, что ей нравится причинять ему боль. Нет. Она испытывала столько же боли при каждом сеансе. Но не наслаждалась ею и не использовала как орудие пытки. Линлор лишь возвращала Дэну – Дэна.