Книга Как привязать дракона, или Ниточная лавка попаданки, страница 92 – Лора Олеева

Я мучилась целый вечер вопросом стоимости человеческой жизни: может ли одна стоить больше другой? Вот, скажем, врач. Он спасает жизни других людей. И его ценность для общества огромна. А вот дворник. Понятно, что его труд менее важен. Но можно ли сказать, что жизнь дворника не так ценна? Может, его сын или дочь потом изобретут лекарство, которое спасет тысячи людей? Но даже если этого не произойдет, то правомочно ли вообще мерить жизни разных людей? И существует ли шкала, по которой их измеряют? Так недолго и до фашизма дойти.

Северин пристально наблюдал за мной из полумрака, пока я шила вечером, и страшно этим меня смущал. Он винит меня в том, что я вынудила его пожертвовать часом своей жизни? Но во взгляде герцога не было ни упрека, ни суровости. Да нет, мне почему-то начало казаться, что в случае чего Северин пожертвовал бы своей жизнью ради других, ради спасения своего герцогства, мира. Как солдат на поле боя.

— Три дня прошло, и связь должна была уже установиться, Тина, — сказал герцог за завтраком, и я чуть не подавилась куском хлеба. Я была, конечно, готова к этому, но можно же не начинать день сразу с неприятных известий?

Я смогла только кивнуть.

— Ты собираешься сегодня девочку в тень тащить? — тут же материализовалась тетушка Аниль. Уперев руки в боки, она грозно уставилась на мужчину.

— Формально говоря, это она меня должна туда протащить, — поправил тот.

— Ну если надо… — неуверенно протянула я.

«Надо, Федя, надо», — так и говорил взгляд Северина, и я вздохнула и начала морально готовиться к неизбежному.

Но моя моральная подготовка пошла насмарку, потому что в закрытую дверь лавки заколотили так, что дом содрогнулся.

— Кому это там с утра неймется? — проворчала тетушка, стала огоньком и унеслась прочь.

— Тина! Не открывай! — недовольно свел брови Северин.

— Вот еще! — возмутилась я, в глубине души довольная тем, что опасное мероприятие откладывается. — У вас своя работа — мир спасать, у меня своя — соседей выручать.

И я решительно сняла крючок с двери.

— Тиночка!

Госпожа Леола выглядела, прямо скажем, своеобразно. Рабочая блузка и фартук были в муке, на руках засохшие комки… теста? Голубые глаза круглые от страха, растрепанные светлые волосы выбились из-под съехавшего набок чепца.

— Что случилось, госпожа Леола? — всполошилась и я, увидев обычно опрятно одетую булочницу в таком состоянии.

— Тиночка! — продолжила взывать соседка. — Она же долго не провисит!

— Кто не провисит?

— Кайла!

— Ваша дочь? Но где она висит?

— На дереве!

— А почему она там висит?

— Пес наш ее туда загнал! Вдруг взбесился окаянный! Как принялся на нас нападать! Мужа в дом загнал. Кайла едва успела на яблоню залезть. Он ее за юбку схватил, стащить пытался. Я из дома на крик выбежала, и тут Звонкий на меня! Мне до дома далеко бежать было. Я на сараюшку влезла. Хорошо, что там лесенка прислоненная к стене стояла. Лесенку втащила за собой. Сараюшка-то к соседскому участку примыкает. Я лестницу туда спустила и бегом к тебе!

— Но я тут при чем, госпожа Леола? Я не ветеринар, то есть не лекарка, чтобы собак от бешенства лечить. Да и не лечится оно! Это надо отлов собак звать. А в городе есть такой? — усомнилась я и обернулась к незаметно подошедшему Северину.

Тот, нахмурясь, слушал наш разговор. Булочница ойкнула и поклонилась к герцогу, которого в ажитации не сразу заметила.