Книга Рождественские желания, страница 24 – Карина Халле

— Угу, — кивая, со вздохом произносит она.

— Но ты же знаешь, что с тобой все будет хорошо, да? Ты ведь понимаешь. Я позабочусь о тебе.

Очевидно, я сказал что-то неправильное, потому что она еще больше напрягается и отступает.

— Мне не надо, чтоб ты заботился обо мне, — огрызается она. — Мне нужна была эта работа.

Я могу лишь кивать. Ненавижу чувство безнадежности, когда она рядом. Более того, ненавижу, что она беспокоится и волнуется о том, о чем ей волноваться не стоит. Она такая же гордая, как и я сам, что является одновременно и благословением, и проклятием. Временами, как сейчас, хотелось бы, чтобы она уступила. Хоть немного. Нет ничего постыдного в том, чтобы принять помощь, когда вам предлагают, особенно когда она исходит от кого-то, кто вас любит и хочет для вас только лучшего. Черт, мне потребовалось много времени, чтобы самому разобраться с этим фактом, и только когда я увидел, что у Кайлы и Бригса были самые лучшие намерения ради моего же блага, я осознал, что должен сделать, чтобы помочь себе.

— Знаю, — говорю я ей. — Они полные задроты, потому что не наняли тебя.

Ей удается послать мне слабую улыбку. Она всегда улыбается, когда я использую это слово. Но улыбка быстро исчезает, и она качает головой, проходя мимо меня и сквозь холодные унылые развалины замка.

Следуя за ней, хватаю ее за руку, давая понять, что я здесь ради нее. Она продолжает идти, словно ведет меня, и мы в тишине проходим через здание. Снаружи завывает ветер, и только я собираюсь упомянуть, что, может быть, нам нужно вернуться к машине, как она вдруг хватает меня, когда мы поворачиваем за угол, и тянет в затемненную комнату со щелью для окна и неровным, каменистым полом.

Прижимает меня к себе, ее спина упирается в стену. Ее руки скользят к моему лицу, такие мягкие и холодные пальцы, она смотрит на меня, ее глаза ищут мои, в них миллион разных чувств, и меня разрывает на миллион разных частей, в попытке найти подходящие слова, которые заставят ее почувствовать себя лучше.

— Будут и другие варианты, — слабым голосом говорю я, но судя по огню в ее глазах, могу сказать, что она не хочет это слышать.

— Это не имеет значения, — отвечает она. Притягивает мое лицо и целует меня, сильно и страстно, словно неожиданно стала бояться, что не выживет без моих губ, мой язык теряется в ее тепле. Мы целуемся, словно не стоим среди развалин старого замка и ветра, бьющего о каменные стены, холода, проникающего сквозь трещины и оглушительного рева волн, ударяющихся о берег. Мы определенно не ведем себя, как туристы, слоняющиеся в других помещениях, особенно, не когда руки Кайла скользят по моему члену, крепко сжимая мою твердую длину, и вырывая у меня глубокий стон.

Теперь речь об отвлечении для нее, не для меня.

И я с радость сделаю все, что смогу.

Уворачиваясь от ее рук, я расстегиваю кнопку на ее джинсах, прежде чем расстегнуть молнию. Стягиваю их вниз, а вместе с ними и стринги.

— Что ты делаешь? — шепчет она.

Жестко целую ее, а потом опускаюсь на колени. Не говоря ни слова, я начинаю облизывать ее холодные, обнаженные бедра, пока она не начинает дрожать и стонать, пока мурашки на коже не покрывают всю ее нежную плоть. Скольжу пальцами в ее киску, мокрую и жаждущую, несмотря на обстоятельства. Она практически тает от моего прикосновения, и я таю вместе с ней.