Книга Долг, страница 58 – Карина Халле

— Твое ахиллово сухожилие, — объясняет он. — Какое-то время ты не сможешь носить высокие каблуки, но мы будем работать над этим. Как насчет этого?

Он хватает мою лодыжку и крутит туда-сюда, но, к счастью, боль уменьшается.

Пока его руки не двигаются дальше по моей ноге, к икре, и я почти схожу с ума. Боль настолько реальна, настолько интенсивна, не похожа ни на какую другую, которую я когда-либо испытывала.

— Пожалуйста, нет, нет, нет. Стоп!

— Рубцы причиняют боль, — говорит он. — Они ещё свежи. Все нервы обнажены и могут защемляться во время формирования ткани.

Я едва могу дышать. Его руки остаются на моей ноге.

— Я думала, если что и почувствую, так это онемение.

— Не всегда, — говорит он и впервые звучит серьезно. — Просто, я должен проверить подвижность твоей икры. Я постараюсь как можно быстрее.

Стискиваю зубы, когда он сжимает мою икру. Может быть, он делает это нежно, но ощущается как... я даже не могу описать. Боль настолько яркая и новая, в отличие от всего, что я испытывала раньше. Он словно прикасается ко мне сквозь туман, и область, покрытая рубцами, даже не принадлежит моему телу. Тем не менее, все это причиняет боль, словно молот бьет по самому чувствительному синяку в мире.

Я скулю, пытаясь вспомнить, чему меня учила Кэт, как дышать сквозь боль, но, кажется, она все не утихает. Наконец, доктор убирает от меня руки, и боль сразу исчезает.

Я выдыхаю, испытывая облегчение.

— Как ты уже поняла, — говорит он, — боль не останется навечно. Ты ощущаешь боль в костях, все еще приспосабливаясь, но рубцы будут болеть лишь при касании. Можешь посмотреть. Когда-нибудь тебе придется привыкнуть. Ты можешь быть приятно удивлена.

Не уверена, как мне удаётся справляться с нервами, но я держу себя за локти и смотрю вниз на свою ногу.

Маленькая.

Это моя первая мысль. Моя нога выглядит такой маленькой. Не говоря уже о том, что она бледная и волосатая. Она словно принадлежит кому-то другому, какому-то худому волосатому мальчику, что имеет смысл, поскольку ткань рубцов, кажется, принадлежит кому-то другому.

Должна сказать, он прав. Все выглядит не так плохо, как я думала. И моя маленькая Ариэль, сидящая на скале прямо над моей лодыжкой, тоже выглядит неповрежденной, в значительной степени такая же, когда я видела ее в последний раз, хотя и покрытая волосами и обрамленная небольшими рубцами над ней, которые почти похожи на облака в виде сахарной ваты.

Но потом я двигаю ногу влево, совсем немного, на самом деле просто проверяя, могу ли я это сделать или нет. И хотя я могу, да, все ещё вижу ужасное зрелище.

Я даже не осознаю этого. Секунду назад она была такой знакомой, а теперь как чужая. В то время как рубцы в виде сахарной ваты располагаются на боку моей икры, они собираются вместе сзади, как нечто нечеловеческое, гнездо гадюк и насекомых. Моя икроножная мышца исчезла, а на ее месте - путаница из порезанной ткани и рубцов, накладывающихся друг на друга. Подобному ущербу, я знаю, не поможет ни мазь, не говоря уже о пластической хирургии. Это свидетельство того, что моя нога должна была исчезнуть, но по какой-то причине была спасена.

Доктор молчит, внимательно наблюдая за мной. Наконец он говорит мягким голосом:

— Это небольшая цена за то, чтобы сохранить ногу. Со временем ты будешь чувствовать себя, как новенькая. Возможно, ты будешь хромать, вероятно, твои кости могут болеть, когда становится холодно, но ты будешь жить вполне нормальной жизнью. Сейчас тебе кажется, что это слишком, но тебе повезло, Джессика. Подобный вид ущерба ... Я поражен, что врачи в Лондоне вообще смогли сохранить тебе ногу. И они это сделали. Это исцеление, и оно работает. Тебе придется жить с этими шрамами, возможно, придется немного пожертвовать мобильностью, но, в конце концов, это твоя нога. Как я уже сказал, это небольшая цена за все, что могло случиться.