Книга Легенда, страница 103 – Карина Халле

Она идет к нам с кипящим гневом, раскинув руки, кричит на нас, называя аморальными, грешниками, дьяволами, язычниками, как будто не она первая совершила прелюбодеяние, как будто все эти термины к ней неприменимы.

К этому времени Рэй уже на ногах, я быстро прячу член в брюки, и, кажется, вся ее ярость направлена на меня. Ее палец у моего лица, глаза дикие, как у зверя в клетке.

— Я знала, что ты такой, — говорит Мари, кипя от злости и тяжело дыша. — Я знала, что ты один из них. Неисправимый грешник, ты отправишься прямиком в ад!

Я вскидываю руки, пытаясь сохранить спокойствие, но безуспешно.

— Ты изменяла мне, Мари! Я знаю, что изменяла. Ты не сможешь этого скрыть, не сможешь отрицать.

Но я не осмеливаюсь рассказать ей, как узнал.

— Я изменяла тебе, потому что ты содомит³! — кричит она. — Потому что я знала твою истинную натуру, я видела зло, тьму, которая обитает в тебе. Я знала, что вышла замуж за бессовестного человека, и мне нужно было очистить свое тело от тебя, а душу — от твоей грязи!

Я указываю на Рэя, который по-прежнему молчит и напуган.

— Трахаясь с другим содомитом? — восклицаю я.

— Ты принудил его, — говорит Мари, подходя к Рэю и хватая его за плечо. — Ты заставил его совершить такой грязный, аморальный поступок. Твоя истинная натура — звериная, Икабод. Но тебе это с рук не сойдет, ты за это заплатишь.

— Я ухожу от тебя, — кричу я ей. — Вот как я поплачусь. Я развожусь с тобой, ты, неверная шлюха.

— Ты меня не бросишь! — кричит она, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, она бьет меня по лицу, и боль разлетается, как искры. — Ты не можешь! Я этого не допущу!

Я прижимаю ладонь к щеке, пытаясь обуздать свой гнев. Я никогда не давал ему вырваться наружу, я никогда не позволял ему взять надо мной верх, но она провоцирует меня.

Теперь я зверь в капкане.

— Мне плевать, — говорю я ей, гнев нарастает во мне, кожа становится слишком горячей, слишком напряженной. — Я развожусь с тобой, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Ох, могу, — она скалит зубы. — Я добьюсь твоего увольнения! — кричит она и, увидев ужас в моих глазах, улыбается. — Да, я расскажу миру о том, что здесь увидела. Рэй поможет, да, Рэй? Школьный совет узнает об этом, Икабод. Ты потеряешь все, абсолютно все, свою работу, свой дом, жену, и все потому, что ты грешник, чертов грешник, я…

— Ты не посмеешь! — кричу я ей, шагая вперед и с силой толкая ее в плечи.

Мари отлетает назад, ее ноги дергаются в попытке удержаться на ногах, но она падает на пол.

Ее затылок с тошнотворным треском ударяется о деревянный пол, всего в нескольких дюймах от ковра. Звук этого удара пронзает меня насквозь, пронзает сердце, душу, наполняя меня сверху донизу ледяным ужасом.

Из-под ее волос начинает сочиться кровь, ее глаза открыты и устремлены в потолок.

Все замедляется.

Я издаю сдавленный крик.

Бегу к ней, падаю на пол, умоляя, чтобы с ней все было в порядке.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — кричу я. — Нет, Мари. Мари.

Я осторожно дотрагиваюсь до ее лица, пытаясь заставить ее посмотреть на меня, и мои руки дрожат.

Она медленно моргает, ее глаза открываются, смотрят в пустоту.

Кровь растекается по лицу.

Рэй остается на месте, позади меня, учащенно дыша.

— Мари! — кричу я, прижимая дрожащие пальцы к ее шее, пытаясь нащупать пульс.