Книга Легенда, страница 116 – Карина Халле

Я поглаживаю ожерелье, которое надежно спрятала в маленьком кармашке на платье, и киваю.

— Как всегда.

Последние несколько дней я носила кулон с крестом и луной на шее, веря в то, что Фамке сказала о его защите, но поскольку она взяла на себя труд незаметно передать его мне в пирожном, я решила, что лучше оставить его при себе, но не на виду. Не хочу, чтобы Фамке страдала, если моя мама увидит это.

— Возвращайтесь, как только закончите, — рявкает на нас Крейн, прислонившись к двери конюшни. — Вернитесь сюда до наступления темноты.

Я закатываю глаза, в то время как Бром поворачивается в седле лицом к Крейну.

— Хорошо, папочка.

Я смеюсь. Взволнованное выражение лица Крейна просто бесценно.

— Я тебя выпорю за это, красавчик, — рычит Крейн. — Тебя тоже, Кэт.

— Я даже ничего не сказала! — протестую я.

— А я и не говорил, что ты заслужила, — говорит он.

Я качаю головой. У него всегда есть повод применить линейку.

Затем я уговариваю Подснежницу последовать за Сорвиголовой по дорожке и пройти через центральный двор. Для субботы здесь ужасно тихо, в кампусе ни души, несмотря на теплую погоду и серые облака.

Но, похоже, за последнюю неделю, после смерти Лотты и констебля, все изменилось. В кабинетах тихо, ученики, похоже, замкнулись в себе. Некоторые из них выглядят такими же больными, как мисс Чой, изможденными и бледными, с потемневшими глазами и синяками, и я задаюсь вопросом, заразна ли ее болезнь (если это можно так назвать). И только половина учеников приходят на занятия.

На днях я высказал это Крейну и Брому, и, конечно, Крейн считает, что все это как-то связано. Возможно, он прав, хотя мы не можем понять, почему все так происходит. Но они были окутаны еще большей тайной — кто-то оставил мертвую змею и ключ на столе Крейна посреди ночи. И мы провели последние несколько дней, безрезультатно примеряя его к каждой двери, с которой сталкивались.

— Я правда надеюсь, что мои… — начинает Бром, когда ворота распахиваются, чтобы пропустить нас. Он замолкает, когда мы проходим через защиту, у меня в ушах звенит, пока, наконец, все не стихает. — Мои родители, — продолжает он, качая головой, — за неимением лучшего слова, не придут на ужин.

— За неимением лучшего слова? — спрашиваю.

Он бросает на меня холодный взгляд, пока мы едем бок о бок по тропе. Мы немного рановато вышли, так что нет смысла торопиться.

— Они не те, за кого себя выдают, — говорит он как ни в чем не бывало. — Они вовсе не мои родители. Сестра Софи сказала тебе, что я ее родственник.

— Но это не значит, что они не твои родители, — замечаю я.

— Нет, — говорит он. — Я знаю, что это не так. С самого детства я знал, что они всего лишь опекуны. Подумай об этом, Кэт. Вспомни, как они всегда вели себя рядом со мной.

Я замолкаю, обдумывая это, пока мы едем по осеннему лесу, а копыта лошади стучат по влажной земле. Родители Брома всегда были равнодушными и отстраненными, да, но я полагала, что они просто такие и есть. Я ни на секунду не допускал мысли, что они не были его настоящими биологическими родителями.

С другой стороны, мне казалось, что временами они вели себя по отношению к нему скорее как двоюродные родственники. Возможно, все, что когда-то казалось неправдоподобным, теперь вполне возможно. Все, о чем я когда-то думала и чего боялась, вполне может оказаться реальностью.