Книга Черное солнце, страница 7 – Карина Халле

— Эй? — окликаю я, мой голос звучит тихо и глупо.

Раздается резкий вдох.

Затем дверь в подвал открывается, освещая пространство.

Клянусь, на долю секунды я вижу движущуюся тень, красные глаза, а потом вообще ничего, кроме фонтана, где каменные ангелы выглядят особенно искаженными, на них растет мох, похожий на зеленую кровь.

Парень и девушка, спотыкаясь, выходят из бара, хихикая, закуривая сигареты, держась за руки. На самом деле они, кажется, не замечают меня, исчезая в темноте сада, и только зажженные кончики сигарет выдают их.

Этот момент прогоняет паутину из моей головы, заставляя осознать, что мне очень нужно выпить, и я быстро спускаюсь по лестнице, открывая тяжелую дверь в клуб.

Оказавшись внутри, я вздыхаю с облегчением, из динамиков звучит песня Билли Айлиш — «all the good girls go to hell», и начинаю искать Элль.

«Монастырь» — это похожее на пещеру пространство, которое умудряется казаться маленьким, сливаясь со всей церковью. Ковер красный, стены из темного дерева, повсюду импровизированные алтари с крестами, черепами и четками, все разделено на зоны отдыха с помощью железных скамеек, столов посередине, окруженных выдвижными красными бархатными занавесками, держащихся на столбах. Несмотря на то что все это как-то неряшливо, напоминает Твин Пикс, много готики и очень, очень круто смотрится. Кроме того, напитки здесь потрясающие, хоть и ударяют по студенческому кошельку.

Я обхожу помещение в поисках Элль и замечаю ее за столиком в углу. Это наше любимое место, потому что из него открывается вид на весь бар, а это значит, что мы обе можем оценить каждого парня, который заходит внутрь.

Быстро улыбаюсь ей и проскальзываю за занавеску, занимая место на жесткой скамье напротив нее.

— Ты быстро добралась, — говорит она, пододвигая бокал ко мне. У нас всегда есть договоренность: тот, кто приходит первой, должен заказать любую выпивку, и вторая должна ее выпить, несмотря ни на что. Сегодня это похоже на какой-то фруктовый мартини, который мне вполне нравится.

— Торопилась напиться, — говорю я ей, берясь за тонкую ножку бокала. — Ваше здоровье.

Мы обе поднимаем бокалы, деликатно чокаясь ободками, не проливая ни капли.

— Что ж, тогда выпьем за то, чтобы напиться, — говорит она. — И за наши последние экзамены.

Я делаю глоток напитка с клюквой и чем-то еще, настолько крепкого, что кашляю.

— Да, — говорю я, пытаясь прочистить горло. — Возможно, нам следовало подождать с гулянками, пока не закончим.

— О, да пофиг, — говорит она, отмахиваясь от меня и залпом допивая остатки своего напитка. Она может пить скипидар¹ и не вздрагивать. — Ты сдашь экзамен, как всегда. Можешь даже явиться пьяной, все равно сдашь на «отлично».

— Хорошо, но экспериментировать и выяснять мы это, конечно, не будем.

Мы с Элль познакомились в первый день на уроке аккадского языка, когда она спросила, кто мой татуировщик, и после этого быстро подружились, нам нравилась одна и та же музыка, мы ходили на одни и те же концерты, а иногда и приставали к одним и тем же парням (я всегда уступаю ей, потому что это не стоит борьбы… пусть развлекается). В детстве у меня никогда не было много близких друзей. Всегда что-то держало меня на расстоянии от всех остальных, по моей инициативе или нет, не знаю, но я так близка с Элль, как никогда ни с кем не была, кроме своих родителей.