Книга Прах к праху, страница 46 – Карина Халле

— Надеюсь, ударила его по яйцам, — проворчал я, пытаясь подавить ревность, что кипела во мне. Мне не хватало это вспоминать, но и переживать об этом не было времени.

— Он не ушел так просто, — сказала она. — Но пострадали оба.

Жуткая боль. Я не мог посмотреть на нее.

— Я хочу…

— Это было, — сказала она. — Но я все равно выйду за тебя, потому что знаю настоящего тебя. Мы это пройдем. И если тебе нужно в дом, где ты вырос, то я с тобой. Я поддержу тебя. Мы все с тобой.

Я кивнул, хоть она напомнила меня чувствами, что я не мог впитать. Моя красивая Перри уже столько испытала, но была рядом со мной, когда мне было хуже всего. Если учесть, что я был Дексом Фореем, это о многом говорило.

* * *

Час спустя мы стояли у отеля, вдыхали запах мусора и выхлопных газов. Дэниел и Ада пошли за кофе для всех для приятного пути в мой личный Ад.

Перри справлялась неплохо, хоть шарф с жирафами был плотно повязан на ее шее. Но ее мама сказала лишь, кто это выглядит изящно. Ада и Максимус все знали, и было сложно терпеть их взгляды. Не было мгновения, чтобы я не корил себя за все это.

Мы получили кофе и пошли по улице. Я вел, хоть и не помнил, где жил. Но через пару кварталов заработали инстинкты, и я вспомнил путь, по которому ходил давным-давно. Было странно знать, что мама Перри шла по тому же пути с Пиппой.

И хотя я был близок к Пиппе в детстве, я не был с ней в таких отношениях, как Перри. Иронично, но мы общались с ней при жизни, а Перри — после ее смерти, и их отношения были сильнее. Пиппа ко мне не приходила, оставив работу.

Я совру, если скажу, что это меня не беспокоило. Я был рад, что Перри нашла любовь в жизни, но, пока я рос, я смотрел на Пиппу, как на маму. Она была любовью, а мои родители — нет.

«Тебя любили», — прозвенел в голове голос с горечью.

Я не знал, откуда он, но он говорил правду. Меня любила Пиппа. А теперь она ушла навеки для меня и Перри.

Я шел по улице бодро, поглядывал на маму Перри рядом. Мы были во главе. Она была с решительным видом, сжимала тонкие губы, хмурилась. Я не знал, что она надеялась там найти. Это был не просто поход ради воспоминаний. Ее тянуло туда, как меня.

Но что нас манило?

Вскоре дорога стала знакомой, тревога усилилась. Я взглянул на Перри. Она была рядом с Максимусом, оба смотрели на меня, словно ждали, что я обернусь.

При виде них вместе я ощутил прилив гнева, но попытался улыбнуться.

«Вы все умрете», — мысль ударила по голове.

И все потемнело. Время пропало.

Я оказался перед домом детства, и он выглядел таким, как я его помнил, даже с пальмой в горшке на крыльце, увядающей, на зеленых листьях была коричневая гниль. Я услышал, как отец хвалит Гавайи, уговорил Пиппу, а через нее — маму, поставить пальму на крыльце. Она не росла, так и осталась болезненной и сгорбленной.

И она была тут, в том же треснутом горшке.

Почему-то это вызвало улыбку. Я оглянулся на всех, удивился их тревоге и пропаже Дэниела.

— Куда делся твой папа? — спросил я у Перри.

Она странно посмотрела на меня.

— Он решил пойти в исторический музей, — сказала она, словно я был глупым.

Я кивнул, словно понимал, но лишь осознал, что снова провалился во времени. Я огляделся, насчитал Максимуса, Аду, Перри и маму Перри. Нас было пятеро.

«И мы все верим», — подумал я. Если это влияло на что-то.