Книга Долина смерти, страница 151 – Карина Халле

— Нож, — хриплю я, мой голос хрипит от удушения. — Нагрей его в огне!

Она понимает. Отвлекает Адама, и когда он бросается на неё, она разворачивается, используя его инерцию, чтобы добраться до хижины. Тычет клинком в пламя.

Когда она вытаскивает его, металл раскален. Оружие, которое может нанести длительный ущерб голодному существу перед нами. Адам осознает угрозу, колеблясь впервые, фактически отступая, когда она идет к нему с нагретым лезвием.

— Уже не такой смелый? — насмехается она, держа светящийся нож перед собой, как талисман.

Я двигаюсь сзади него, хватая свою упавшую винтовку. Внимание Адама приковано к Обри и горящему ножу. Лезвие быстро теряет тепло, но это первое, что вызвало у Адама настоящий страх.

Адам рычит, ярость берет верх. Он бросается на нее. Обри отступает в сторону, рассекая раскаленным клинком, когда он проносится мимо. Нож задевает его лицо, и впервые его плоть не заживает мгновенно. Рана дымится, черная жидкость шипит там, где раскаленный металл прижег порез на его щеке.

Вопль боли вырывается из глотки Адама — звук скорее звериный, чем человеческий. Он спотыкается, хватаясь за рану, которая отказывается затягиваться, его черты искажены шоком и агонией.

Я пользуюсь моментом, чтобы схватить еще одну ветку, на этот раз меньше, но удобнее. Втыкаю её в пламя, лижущее обрушившиеся стены хижины, поджигая конец, превращая его в самодельный факел. Двигаюсь, чтобы обойти Адама с другой стороны, зажимая его.

Его голова мечется туда-сюда, оценивая варианты, просчитывая шансы. На мгновение мне кажется, что он готов сдаться неизбежному, признать поражение.

Вместо этого он бросается прямо на меня. Пылающее дерево попадает ему в грудь, когда мы сталкиваемся, поджигая его рваную одежду, но его инерция сбивает нас обоих на землю.

Я теряю хватку на факеле, когда мы падаем, горящая ветвь отлетает в снег, где шипит и гаснет. Вес Адама обрушивается на меня во второй раз, его горящая одежда обжигает мою кожу, его когти раздирают куртку и рубашку до самой плоти.

Боль взрывается во мне, жгучая и мгновенная. Я слышу крик Обри, но он тонет в реве крови в моих ушах. Искаженное лицо Адама нависает в нескольких дюймах от моего, зубы оскалены в триумфальном рыке, глаза горят неестественным синим.

Выстрел прорезает ночь. Прицел Обри точен, несмотря на хаотичную борьбу. Пуля попадает Адаму в затылок, смертельный выстрел для любого нормального человека. Его дергает от удара, он на мгновение замирает, черная жидкость брызжет из раны.

— Я думал, у тебя кончились пули, — хриплю я.

— Мне повезло, — говорит она.

Этого везения достаточно. Я подпираю его ногами и толкаю изо всех оставшихся сил, сбрасывая его в сторону. Перекатываясь, ползу к горящим останкам хижины, к единственному, что может положить конец этому кошмару навсегда.

Адам слишком быстро приходит в себя, уже поднимаясь на ноги, несмотря на дымящуюся рану в черепе. Теперь он поворачивается к Обри, возможно, осознавая, что она представляет собой более непосредственную угрозу.

Она стреляет снова, но слышен только пустой щелчок.

— Черт, — говорит она, и тут же бросается бежать.

Я добираюсь до горящих останков, жар обжигает мое лицо и руки, когда я хватаю пылающее бревно из костра. Дерево обжигает ладони, но я почти не чувствую боли — слишком сосредоточен на том, чтобы добраться до Обри раньше Адама.