Книга Долина смерти, страница 46 – Карина Халле

Дерзкая, смелая и немного жадная.

От одного её вида у меня перехватывает дыхание. Я хватаю её за бедра, чтобы удержаться, и притягиваю промежность ее к своему рту.

Черт, она на вкус как чистая сладкая вода.

Она вскрикивает, когда мой язык находит ее клитор, бедра напрягаются, прежде чем расслабиться в ритме, который я задаю. Она пристраивается, наклоняясь вперед, и теперь е рука снова обвивается вокруг моего члена, направляя себе в рот.

Берет меня так глубоко, что голова кружится. Никогда и ничего не было так хорошо, так правильно, так безумно.

Я забываю обо всем, кроме влажного жара ее рта и ее вкуса на моем языке. Она двигается теперь с полной отдачей, вторя каждому толчку моих бедер своим собственным, и мы сливаемся воедино.

Мир сужается до ощущений — тепла и влажности, и давление нарастает невероятно быстро — и затем она содрогается, крича, когда кончает. Я чувствую вкус ее оргазма и теряю рассудок, стону в ее кожу, когда нахожу свое освобождение, извергаясь в ее рот.

Она проглатывает, но я продолжаю извергаться, пока не чувствую, что опустошен.

Обри отодвигается от меня, падая на плед рядом со мной, тяжело дыша. Через несколько минут, когда мир кажется снова реальным, я откидываю ее влажные волосы назад, чтобы увидеть ее лицо.

Она смотрит на меня с чем-то похожим на изумление. Мое сердце начинает биться чаще.

В них я вижу отражение собственной погибели.

Я боюсь, что отдал ей частичку себя.

12

—

ОБРИ

Вода капает с моих волос, оставляя холодные дорожки на коже, несмотря на то, что утреннее солнце греет лицо. Дженсен идет впереди, рубашка местами еще влажная — он даже не потрудился вытереться. Мы молчим с тех пор, как оделись и ушли из заводи, с тех пор, как я увидела в его глазах тень… сожаления?

Надеюсь, что нет. Я знаю, он сказал вчера, что «нас» не существует, но мне бы не хотелось, чтобы между нами воцарилось напряжение и неловкость. Хочу, чтобы наши короткие встречи было просто… способом выпустить пар. И получить… что-то большее.

— Надо пройтись по тропам, пока не вернемся, — наконец произносит он.

Я подтягиваю лямку рюкзака на плече, приказывая телу забыть его прикосновения.

— Ладно.

Перевожу свое внимание на окружение. Лес полон жизни: солнечный свет пробивается сквозь сосновые ветви, легкий ветер доносит до меня пение птиц. Не верится, что мы ищем останки моей сестры в таком мирном месте. Не верится, что здесь может случиться что-то плохое.

Но я знаю, что может.

Дженсен резко останавливается, наклоняя голову, словно изучая землю. Я чуть не врезаюсь в него, останавливаясь в последний момент. Он приседает, пальцы его рук застывают над чем-то, чего я не вижу.

— Что там?

— Здесь что-то не так, — его голос становится сосредоточенным, как у профессионала. Это уже не тот мужчина, который целовал меня двадцать минут назад.

Я опускаюсь на колени рядом с ним, пытаясь разглядеть, что он увидел, наши плечи почти соприкасаются.

— Животное?

— Нет, — он указывает на что-то, что для меня выглядит как обычная земля. — Видишь, как лежат сосновые иголки? Слишком аккуратно. Кто-то пытался замести следы.

— Давно?

Он внимательно осматривает лесную подстилку, будто видит что-то, что недоступно моему взгляду.

— Сложно сказать. Но следы ведут от тропы в сторону скал.

Я смотрю в том направлении, куда он показывает. Небольшой гранитный хребет возвышается над склоном холма, примерно в полумиле от нас.