Книга Долина смерти, страница 65 – Карина Халле

Первый толчок — медленный, мучительный. Он растягивает меня, и я задыхаюсь под его рукой. Он останавливается, давая мне перевести дыхание, дразняще останавливаясь.

— Тише, дорогая.

Трудно повиноваться, когда он — все, что я чувствую, все, о чем думаю. Каждая клеточка моего тела натянута, как струна, каждый дюйм моего существа стремится к нему. Когда он, наконец, снова начинает двигаться, это сводит меня с ума своей медлительностью, каждый толчок точный и выверенный.

Я извиваюсь под ним, отчаянно желая большего. На этот раз я издаю приглушенный, яростный стон, заглушенный его ладонью, и это, кажется, лишь подстегивает его.

Ощущение захлестывает, необузданное, глубокое, и это все, чего я жаждала, даже не признаваясь себе в этом.

Он двигается с беспощадным ритмом, одна рука сжимает мою талию, другая — закрывает мой рот. Каждый толчок вырывает из меня приглушенный звук, и я не знаю, чего боюсь больше — что нас услышат или что этого не произойдет.

— Ты такая узкая, — рычит он. Его слова пронзают меня, его голос, такой низкий и грубый, почти заставляет меня кончить снова. — Ты хочешь, чтобы все слышали, как я тебя трахаю?

Я качаю головой — нет — да — кто знает? Ничего не имеет значения, кроме нас двоих на этом ковре. Он меняет угол, и каждое движение сотрясает все мое тело, пока я снова не оказываюсь на грани.

— Дженсен, — выдыхаю я в его ладонь, не в силах молчать.

— Даже простым инструкциям не можешь следовать, — говорит он с темным смешком, но в его голосе нет и следа осуждения.

Он убирает руку от моего рта, и я падаю вперед, словно сломанная кукла, впиваясь пальцами в ковер, пока он яростно вбивается в меня. Все вокруг сливается в одно размытое пятно, и остается только жар, который он создает внутри меня. Мое тело сжимается вокруг него, требуя больше и больше, и вот я снова кончаю, сильнее, чем раньше.

Дженсен издает грубый стон удовлетворения и вдалбливает меня в пол, пока не выжимает из меня все до последней капли. Мне кажется, что я сейчас разорвусь на части. Наконец он вырывается наружу и снова входит, глубоко и безжалостно, и я чувствую, как он достигает своего пика. Его пальцы впиваются в мою плоть, пока его сотрясает оргазм, и он остается внутри, пока мы оба не теряем силы.

Какое-то время в доме слышно только наше прерывистое дыхание и потрескивание угасающего огня. Он валится рядом со мной на пол, притягивая меня к себе, не отпуская. Это собственнически и неизбежно — как он сам — и я таю в его объятиях, несмотря на все свои предостережения.

— Как я и думал, — шепчет Дженсен мне в волосы. В его голосе звучит дразнящая насмешка, от которой мое сердце начинает бешено колотиться. — Ты такая же упрямая, как Ангус.

— Я отлично выполняю приказы, если мне это выгодно, — ворчу я, идиотски улыбаясь.

Он тихо смеется и прижимает меня крепче. Его сердцебиение успокаивается под. Он отстраняется и смотрит мне в глаза. Его лицо серьезно.

— Это ничего не меняет, — говорит он тихо и грубо. Его глаза ищут в моих глазах понимания, согласия. — Ты ведь это знаешь, да? Между нами ничего не может быть.

Я приподнимаюсь на локте и смотрю на него. На его острые черты, игру теней, на отрешение, которое уже читается в его взгляде, даже несмотря на то, что наши тела соприкасаются.

— И не надейся, ковбой, — отвечаю я, как можно более равнодушно.