Книга Долина смерти, страница 8 – Карина Халле

Лейни стала нераскрытым делом для всех, кроме меня.

Но у меня была надежда. Всегда была, возможно, даже слишком много.

Никто никогда не говорит о том, насколько разрушительной может быть надежда.

Итак, статья, которую я прочитала сегодня утром и в которой упоминалось ее исчезновение, была о парне, который отправился в поход в Саут-Тахо, но не вернулся. Это спровоцировало многодневные поиски, которые ни к чему не привели. Пока его семья не наняла следопыта из Доннер-Лейк по имени Дженсен Макгроу, который смог найти пропавшего туриста за несколько дней, обнаружив его в овраге, куда он упал. Он получил перелом ноги и сотрясение мозга, и был скрыт от поисковых вертолетов скалистой местностью, но благодаря помощи мистера Макгроу он теперь находится в больнице и идет на поправку.

Возможно, было глупо даже воодушевляться тем, что я прочитала. Когда меня отправили в отпуск, Карлос сказал, что нужно смириться с исчезновением Лейни, а не продолжать бередить старые раны. Но он не понимает, что раны никогда и не заживали. Они остаются такими же открытыми и кровоточащими, как в день ее исчезновения. Они останутся такими, пока я не примирюсь с правдой.

Что означает — когда найдут ее тело.

Я смирилась с тем фактом, что она мертва. Я знаю это. Мне снится это каждую ночь. Сны никогда не начинаются одинаково, но заканчиваются всегда одним и тем же. Смертью моей сестры.

Но знать сердцем, что кого-то больше нет, без каких-либо конкретных доказательств, — это особый вид чистилища, которого я не пожелала бы никому. И поэтому я буду делать все возможное, чтобы найти ее, даже если придется выслеживать следопыта по имени Дженсен Макгроу.

Я вывожу служебный «Дюранго» на шоссе и делаю первый поворот в сторону Мемориального парка Доннер. Когда проезжаю мимо памятника парку, по моей спине пробегает холодок, несмотря на яркое солнце, и мои руки инстинктивно сжимают руль. Дело не только в том, что я провела здесь так много времени, когда Лейни только пропала, собирая друзей и коллег, которые хотели поддержать меня, прочесывая местность. Дело в том, что история этого города была главной причиной, по которой Лейни вообще приехала сюда.

«Оно взывает ко мне, Обри», — услышала я в трубке накануне ее отъезда. «Горы зовут, и сны не дают покоя. Я должна поехать. Они хотят мне что-то сказать. Что-то показать».

Ее слова могли показаться бредом сумасшедшего, но это была Лейни, и я, к сожалению, свыклась с ее причудами. Когда Лейни было девять лет, ее класс по истории поехал на экскурсию в эти места, поскольку они изучали историю экспедиции Доннера, а это недалеко от Сакраменто. Вернувшись домой в тот вечер, она выглядела так, словно у нее жар. Глаза блестели, щеки покраснели, и она с трудом говорила. Отец был на службе, поэтому я была за нее в ответе, и заставила ее принять тайленол, прежде чем она наконец рассказала мне, что случилось.

Оказалось, она не заболела, а просто помешалась. И если до этого момента дома она сидела тихо как мышь, то потом ночами трещала про экспедицию Доннера и все, что узнала, меня тоже заставила выучить.

С тех пор это была ее навязчивая идея. Даже в старших классах она перечитывала все книги об этой трагедии, копила деньги, чтобы участвовать в аукционах на «eBay» и покупать всякие якобы старинные вещи, иногда даже наряжалась как пионерка, делала что-то вроде исторического косплея. Лейни всегда была склонна к зависимостям, вероятно, унаследовав это от нашей матери, и я помню, как отец однажды сказал: «Хорошо, что это не наркотики». Я рада, что он не дожил до того момента, когда ему пришлось бы взять свои слова обратно. Он считал, что таким образом она справляется со смертью матери.