Книга Цветы пиона на снегу. Том 4, страница 104 – Моргана Маро

– Сяньмин? Шуан? – неуверенно позвал Вэнь Шаньяо, и его голос эхом прозвучал вокруг.

Уловив краем глаза свет, Вэнь Шаньяо обернулся. В паре чжанов от него медленно проявлялась сцена: оранжевое небо и алая луна, под которой развернулась бойня. На горизонте, словно шторм, надвигалась черная туча, поглощая на своем пути все и оставляя лишь мертвую землю и кости. Хаос.

Множество ярких вспышек прорезало небо, и на нем образовались трещины, словно нанесенные чьими-то когтями. «Проходы в другие миры», – догадался Вэнь Шаньяо. Выскользнувшие из черной бури щупальца потянулись к трещинам, проникая в них одно за другим, словно стремясь разорвать их.

Один из проходов ярко вспыхнул, и теневое щупальце Хаоса с хлопком исчезло. Земля и небо задрожали от его беззвучного рева. Он выдернул все свои щупальца, направив их в один из проходов, но яркая вспышка снова уничтожила их, заставив алую луну задрожать и чуть не свалиться с неба.

Из прохода, объятая золотым свечением, появилась фигура, при виде которой и демоны, и люди в ужасе замерли. Луна тут же показалась бледной каплей на фоне незнакомца, чье сияние прогоняло тьму и слепило глаза. Вэнь Шаньяо невольно сморгнул слезы, смотря, как существо, прозванное потом Цзинь Хуэем, достало из волос заколку в виде персиковой веточки, которая обратилась мечом. Вэнь Шаньяо вспомнил, что в легендах Цзинь Хуэй отрывал персиковую ветвь, когда пришел в этот мир.

Цзинь Хуэй взмахнул рукой, и с меча сорвалось столь ослепительное сияние, что Вэнь Шаньяо поспешил зажмуриться и отвернуться, чувствуя боль в глазах.

Картина угасла, и только Вэнь Шаньяо привык к темноте, как сбоку вновь появилось свечение. На этот раз вместо алой луны уже светило солнце, которое держал в лапах Гуан. Перед Цзинь Хуэем, объятым легким белым свечением, стояли шесть человек, которые положили начало кланам. Среди них была женщина с белыми волосами, которой Цзинь Хуэй отдал свой меч, ставший золотой ветвью с цветками из розового кварца. Глядя на ее лицо, Вэнь Шаньяо догадался, что это и есть та, кто породила учение Юлин, но картинка уже исчезла, вновь погрузив все в темноту.

На этот раз темнота стояла особенно долго, и вот перед глазами вновь забрезжил свет. Цзинь Хуэя в этом месте не было. В центре пещеры, скованный цепями, висел демон. Худощавый, с черной кожей и широкой грудной клеткой, из которой торчали ребра, а также с острыми клыками. Цепи шли к громадным камням в виде столбов с иероглифами на них, не давая демону даже шелохнуться.

Вэньи. Это был он, запертый в недрах горы Дуфан. А значит… сбоку мелькнула вспышка – кто-то призвал меч Цзинь Хуэя. Под едва слышимый шепот демона заклинатель с легкостью разрубил одну печать за другой. Цепи с лязгом падали на землю, освобождая смеющегося Вэньи. Стоило последней печати сломаться, как демон, разорвав своего спасителя на части, схватил меч и попытался вырваться на свободу, убивая на пути всех, кто посмел ему препятствовать, и оставляя за собой длинный кровавый след.

Меч Цзинь Хуэя медленно раскалился до яркого белого света, в какой-то момент начав обжигать руку демона. Тот завизжал, выронив меч, и, пробив потолок, обратился в черного ворона и воспарил над горами Дуфан. Меч же, воткнувшись в пол, начал покрываться каменной оболочкой, пока не обратился в черный трон.