Книга Магические ритуалы и обереги, страница 112 – Евгения Потапова

– Есть хочется сильно, ну и как-то неудобно в ночной рубашке бродить, тем более в доме мальчик.

– Ты можешь надеть свои вещи, – пожала я плечами.

– Не могу, меня от них выворачивает в прямом и переносном смысле, вот прямо тошнит, – ответила Маша, издав характерный звук и высунув язык.

– Почему? – удивилась я и отхлебнула немного чая из чашки.

– Потому что это не мое, ну как не мое, мое, конечно, но я себе это не покупала. Дядя Слава все мне привозил.

– Сожги, – пожала я плечами.

– Можно? – изумленно спросила она.

– Твои вещи, можешь изрезать и сжечь, можешь выкинуть. Делай, что хочешь. Тебя есть кому забрать? – спросила я.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Я вообще последние месяцы плохо помню. До этого были какие-то друзья, подруги, но у меня нет телефона, чтобы им позвонить.

– Родители? – поинтересовалась я.

– У меня сложные с ними отношения, – поморщилась Маша.

– Здорово. Я тебя не гоню, но скоро Новый год, и мы планировали его встречать с семьей, поездить по гостям и прочие радости семейной жизни. Может, все же позвонишь родителям?

– С отцом у меня связи нет, а с матерью все сложно, – насупилась она.

– Есть куда идти? – спросила я.

– Нет, – мотнула она головой.

– Где же ты жила раньше, не бомж вроде.

– Я жила у дяди Славы, а до него с матерью. В общем, он бывший мамкин хахаль. Начал ходить к ней, потом меня как-то увидал и начал клеиться ко мне. Я его послала. Он продолжил, подарочки мне таскал, но продолжал спать с мамкой. Все мне твердил, что я не пожалею, если начну с ним встречаться. Он и мамки моей старше на пять лет, а меня почти на тридцать. Прикалывалась я над ним и посылала, а потом он для нас с маман шашлыки замутил, притом для меня отдельно какое-то мясо приготовил. Даже матери не дал попробовать, а потом пиво мне стал таскать, сигареты. Хотя я до этого дела не особо охочая была. Помню, как-то напоил меня и ушел, а я лежу на полу у себя в комнате и реву, что он мне нужен.

– Н-да.

– Ваще жесть. Мать, когда узнала, что мы снюхались, выгнала нас обоих, сказала, что я ей больше не дочь и знать меня не хочет и видеть. Я к нему перебралась. Он меня поил, кормил иногда, ну и прочие всякие прелести тела. Честно говоря, так себе эти прелести эти были. Но вот он уйдет, а у меня прямо ломка. Он всегда говорил, что у него вечно старые бабы были, ни разу молодой куколки не было, даже в молодости его тетки в возрасте подбирали, – рассказывала Маша, глядя куда-то в угол.

– Повезло тебе, – покачала я головой.

– Угу, как курице, которая в суп попала. Нищая, раздетая, разутая бомжиха, которая чувствует себя отвратительно от мысли, что меня использовали, – она как-то устало на меня посмотрела.

– Может, маме позвонишь, покаешься, попытаешься объяснить? – спросила я.

– Не буду, – помотала она головой. – Я и виновата перед ней, и не виновата.

– Ладно, значит, будем искать тебе пристанище и одежду заодно. Только перед этим поем, – сказала я.

– Слушай, ты мне помогла. Так? – спросила Маша.

– Так, – кивнула я.

– Ведьмы деньги берут. Так?

– Так, – снова согласилась я.

– У меня денег нет, – мотнула она головой.

– Значит, ты мне должна, – спокойно ответила я.

– А если я долг не отдам? – что-то такое в лице мелькнуло у Маши нехорошее.

– Отдашь, – улыбнулась я. – Не всё же деньгами меряется.