Книга Магические ритуалы и обереги, страница 37 – Евгения Потапова

Вторая подушка была чистенькая, пушинка к пушинке, и в серединке куколка из тряпочек, такая ладная и пахнет лавандой. Не выдержала, помяла ее, она запахла травками.

– Это что? – спросила Люда.

– Кукла-сплюшка, для хорошего сна, – улыбнулась я. – Хорошая подушка была, добрая.

– Жаль распороли, – покачала она головой.

– Вот и сшейте своим родным такие же подушечки.

Третья подушка была нормальная и также с куколкой-сплюшкой с травками. С четвертой не повезло, внутри была всякая гадость, и гвоздем программы стал пятнадцатисантиметровый гвоздь.

– Замечательно, – сказала я, разглядывая ржавое железо.

– Теперь это надо как-то собрать, – с ужасом смотрела на заваленную перьями комнату, Людмила.

– Соберем, – улыбнулась я. – Вы берите за один конец простыни, а я за другой. Сейчас тюк свяжем и с балкона выкинем. Внизу подберем и дотащим до помойки. Там баки в землю врыты, никто туда не лазит.

Кое-как мы это все стянули и связали. Еще в старое покрывало завернули, и в огромный пластиковый мешок запихали. Скинули с балкона, а потом вдвоем доволокли до помойки.

– Людмила, только на маму не думайте, это последнее дело – подозревать близких.

– Они всю жизнь не ладили, – покачала она головой.

– Но ведь они вас любили, и одна, и другая.

– Да, – улыбнулась она, – и баловали.

– Вот и всё.

– Думки давай тоже выкинем, только копаться в них не будем, просто изрежем, чтобы домой никто не поволок. Я оставлю себе парочку, которые она для себя лично делала, на память, а остальное в мусор, – сказала женщина.

Я согласилась с ней. В помойку ушли простыни, одеяла, наволочки, пододеяльник и прочее пользованное белье.

На кровати лежало стопкой несколько матрасов, какая-то перина, всё это прослаивалась одеялами и покрывалами.

– Прямо принцесса на горошине, – усмехнулась я, рассматривая всё это добро.

– Тетя любила гостей, вот и держала у себя всё это постельное, чтобы можно было матрасы гостям постелить, и одеяло дать, и не обидеть. Там у нее на балконе две раскладушки, и на антресолях одна детская лежит. У нее все кресла раскладываются. Гостеприимная была очень, – Людмила с тоской смотрела на всё это великолепие на кровати. – Правда, к старости стала вредной, но гостей всё равно любила.

– А теперь нам всё это нужно отволочь на помойку. Мы же не будем оставлять себе эти матрасы? – я посмотрела на нее внимательно.

– Нет, конечно. Знаешь, когда она нам стелила матрасы, то всегда рассказывала, что вот на этот Лёвик написал, а вот на этот дядю Петю стошнило, – Люда начала смеяться. – Бабушка у нас очень экономная была, говорила, а чего такого, я же простынкой чистой кипяченой застелю, и спите себе, пахнет чуток, но не в собачьей же будке.

– Логика железная, – рассмеялась я. – Давайте их руликом сворачивать на кровати, перевязывать веревкой и к двери ставить. Как все скрутим, так начнем на помойку таскать.

– Может, один матрас оставим? – спросила она.

– Как скажете. Что решила с квартирой делать?

– Сдавать, наверно. Нам прибавка к пенсии с Пашкой не помешает. После нашей смерти детям квартира останется, – она улыбнулась.

– Может, продать, прокутить? Моря, океаны, загранпоездки, одежда и еда всякая разная. Пожить в свое удовольствие, – спросила я, внимательно смотря ей в глаза.

– А мы и так живем в свое удовольствие. Сейчас такая ситуация в стране, что страшно в соседнее село ехать, а ты мне про моря и океаны.