Книга Дом и два жениха в придачу, страница 102 – Катя Водянова

Но Тилль спокойно довел меня до ажурной беседки в самом центре сада, рядом с которой журчал небольшой ручеек, питавший крохотный декоративный пруд. Боль уселся на краю и гипнотизировал рыбок, но ловить их не пытался. То ли брезговал, то ли проникся их красотой и решил не трогать.

Ответ нашелся чуть позже, когда я протянула руку к кувшинке и наткнулась на магический барьер. Видимо, Астрид тратилась не только на поддержание чистоты в доме, но и на красоту сада. И, должна признать, не зря: в таком месте можно часами сидеть над переводами и…

— Спорим, опять думаешь о своем срародуском? – Тилль расстелил один из пледов прямо на камни и уселся поверх, вытянув ноги почти до самой воды.

— У меня много интересов! – вспылила я и скрестила руки на груди.

— Фейский, старофейский, фарузский, норнгский самую малость, староитилийский… — перечислял он.

— Кому он нужен? Унылый язык рецептов! Поверхностного знания хватит, чтобы понимать, выписал ли врач тебе толковую мазь или подкрашенный вазелин с капелькой аромамасла.

На это он ответил таким выразительным взглядом, что я тяжело вздохнула и села рядом с ним, укрыв юбкой ноги. Честное слово, последние дни все больше думаю о покупке женских брюк, сшитых по новой фарузской моде. Они, конечно, не такие красивые, как платья, и вызывающе подчеркиваю ноги, но наверняка куда удобнее.

— И как ты мог забыть о моей любви к стрелковому оружию?

— Но такое мечтательно-одухотворенное лицо у тебя вызывает только старорудский, — снова съязвил он.

— Могу поспорить, что в Норнге у тебя хватало одухотворенных поклонниц твоей красоты, вовсе не знакомых с лингвистикой, что же тогда вокруг меня въешься?

— Вдруг понял, какая это на самом деле интересная тема.

На этом он улыбнулся мне и бесстыже поцеловал, притягивая к себе здоровой рукой. Его губы скользили по моим, выбивая все мысли и наполняя меня сладкой негой. Ощущения уже не так сбивали с ног, как в первый раз, но раскрывались куда сильнее. Больше того, я ловила их и впитывала, и с каждым движением будто заново узнавала себя. Понимала, что мне нравится сидеть вот так на пледе рядом с Тиллем, целовать его, чувствовать объятия и то, что этот язвительный и самодовольный фей тоже раскрывается и становится уязвимым рядом со мной.

Это все было настолько странно и ново, что мне потребовалось время разобраться в себе. Поэтому я первой разорвала поцелуй и мягко отстранилась, чтобы заметить кота. Он сидел, точно зритель в театре и таращился на нас. И захлопал бы, будь у него ладони, а то и попросил повторить на бис. Но едва встретился со мной взглядами, как тут же смутился и взялся вылизывать переднюю лапу.

— За последнее время произошло столько странного, что меня бы ничего не удивило, — вздохнула я. – Даже превращение котов в двух принцев.

— Принцы с таким удовольствием на чесночные колбаски не набрасываются, — заметил Тилль. – А он вчера целое колечко своровал у Глаши и сбежал с ним в сад. А до того занырнул в таз начинки для пирожков. Вряд ли его туда королевская кровь толкнула.

— Ну знаешь, — я шутливо обиделась за Боль, — ты тоже весь из себя такой утонченный фей, а лопал те же самые колбаски. Не говоря уже о пирожках и прочем. Я бы даже не удивилась, найдись у тебя в кармане кулек с семечками. А уж твое: Глашенька, душа моя, сырники твои прекрасны, женился бы, не плени мое сердце белокосовские артикли…