Книга Волшебство с ароматом кофе, страница 128 – Виктория Серебрянская

— Не спишь? — негромко поинтересовалась я, поймав камеристку за непривычным для нее занятием: она глазела в окно, забыв обо всем. — Что-то случилось?

— Не знаю, леди, — смутилась Нора, застигнутая «на горячем», и отошла от окна. — Но моряки почему-то мрачные, сгрудились у борта…

Если уж Нора обратила на это внимание… Решение я приняла, не раздумывая:

— Так. Помоги мне привести себя в порядок. Схожу на разведку.

И почти не удивилась, когда камеристка испуганно замахала на меня руками:

— Что вы, леди!.. Разве ж можно!.. Неприлично!..

В другой ситуации я, наверное, скрипнула бы зубами и промолчала, про себя наградив женщину парой-тройкой совсем нелестных эпитетов. Но сейчас нервы были на пределе. Да и ночь я почти не спала. Хоть это и не оправдание. Но, наверное, потому и сорвалась:

— Когда вернемся назад, ты получишь расчет! — процедила сквозь зубы, страстно желая наорать на дуреху так, чтобы аж в ушах зазвенело. — Что можно, а что нельзя, я решаю сама! И только если задаю вопрос, ты имеешь право высказать свое мнение!

Я совершенно точно была неправа. Но за последние дни Нора просто достала со своими нравоучениями. Сейчас просто все сложилось один к одному.

Я была уверена, что камеристка обидится, подожмет губы и молча поможет мне переодеться. Но почему-то ошиблась. Нора вдруг побелела, отшатнулась от меня, а потом разрыдалась и рухнула передо мной на колени:

— Простите, Ваше Высочество! Я не со зла! Хотела, как лучше! Хотела, чтобы вы были образцом для придворных дам! Чтобы ни у кого не было повода злословить у вас за спиной и плеваться ядом!.. Но я больше так не буду! Только не увольняйте!.. Умоляю!..

Меня передернуло. Сама не ожидала, что станет противно от того, что кто-то валяется у меня в ногах и вымаливает себе милость. Попыталась отступить в сторону, чтобы избавиться от цепких рук. Но не тут-то было. Чуть не свалилась вместе с рыдающей камеристкой, руки которой стреноживали меня похлеще пут.

В итоге, проклиная себя за мягкотелость, я сдалась:

— Хорошо… — Нора продолжала рыдать, отвратительно вздрагивая всем телом и явно не слышала меня. Я посмотрела на сбившийся на одно ухо ночной чепец камеристки, красное зареванное лицо, вздохнула, набрала полную грудь воздуха и рявкнула: — Хватит!.. — А когда испуганная служанка умолкла и подняла голову, давясь всхлипами и с тревогой заглядывая в глаза, устало скомандовала: — Вставай! Не буду я тебя увольнять. Если снова не начнешь командовать, что мне можно, а что нельзя.

Нора, все еще всхлипывая и настороженно поглядывая на меня, неуклюже встала на ноги. Покосившись на нее, я испытала укол стыда. Да, камеристка была не права. Но и я мало чем от нее отличалась. Сорвавшись на человеке фактически из-за ерунды. Терзаясь муками совести, посоветовала:

— Умойся и переоденься. Потом быстро переодеваем меня. Мне почему-то кажется, что я там, — я кивнула на окно, — необходима.

В течение следующего часа лиловый сумрак в каюте постепенно таял, уступая место розовым оттенкам зари. Дождя, как я вчера опасалась, не было. Небо было ясным. И к тому моменту, как я переоделась, а Нора причесала меня, на горизонте появилась золотистая полоска, предвещающая восход солнца. Но все равно что-то было не так. Я это чувствовала кожей.

Притихшая камеристка молча сопроводила меня на палубу. Не отставала, даже когда я, оглядевшись по сторонам, быстрым шагом направилась к стоящим возле центральной мачты Линнарту, Смижу и Мартиниану. Причем на лице фиктивного муженька было написано самое настоящее отчаяние. Линнарт хмурился. А лицо старшего помощника капитана выражало растерянность.