Книга Странная барышня, страница 29 – Алла Эрра

Одним словом, наступила почти райская жизнь. Но меня она не очень радовала. Ожидание предстоящей вылазки из дома на чужую территорию вначале взвинтило нервную систему, а потом пошёл своеобразный откат. День ото дня я становилась всё более апатичной. От постоянной сонливости мысли начали путаться в голове, и большую часть времени стала проводить не изучая поместье, а лёжа в кровати. Видимо, наследие Лизиной психики даёт о себе знать.

Неделя пролетела незаметно. Проснувшись в очередной раз с тянущей головной болью, спустилась в столовую. Уже далеко за полдень, и мачеха отсутствует в ней. Ну и я рассиживаться не буду. Прошла на кухню и приказала сварить мне кофе — только после него чувствовала, что голову отпускает. От еды отказалась: в последние дни кусок в горло не лезет.

— Кофе Мэри Артамоновна унесли, — всхлипнув, сказала Стеша. — Но она готовое оставила для вас. Могу погреть.

— Готовый, а не готовое, — машинально поправила я. — Ты чего зарёванная?

— Марфуша захворала… Вы ж знаете сестрицу мою младшенькую: она тута мне помогает.

— Как не знать, — вспомнила я маленькую девочку, что часто бывала на кухне. — Сильно заболела?

— Вчерась слегла, а сегодня совсем плохая. Лихоманка одолела. Кажись, скоро к богу душа невинная отправиться. Плачет кровинушка, за животик держится.

Сонливая апатия мигом слетела с меня.

— Где сестра?!

— Тама в людской лежит. С нею Прохорова внучка сидит, пока я тутася.

— Устинья?

— Она. Прохор у кузнеца нашего сбрую справляет, а Устя с ним приехала.

— Быстро к девочке!

— Мэри Артамоновна ругаться будет…

— К чёрту её! Быстро, я сказала!

Всхлипывая, Стеша отвела меня в крыло, где ютились слуги. Марфуша реально была плоха. Сил плакать у неё уже не оставалось, поэтому тихо стонала, укутанная в какое-то тряпьё. И лишь мокрые от слёз глазки с мольбой смотрели на нас.

— Ничего, дорогая! — преувеличенно бодро сказала я, раздевая несопротивляющуюся девочку. — Поболит и перестанет. Ты молодая, красивая! Вырастешь — от женихов отбоя не будет. А ну, покажи мне свой язычок!

Так, без остановки заговаривая бедняжке зубы, провела первичный осмотр. По всем признакам явный воспалительный процесс. Надавила на живот с правой стороны. Марфа ойкнула и зарыдала во весь голос.

— Ой! — взмолилась Стеша. — Не мучайте её, Лизавета Васильевна!

— Заткнись! Я не мучаю, а пытаюсь понять, где хворь скопилась. Кажется, нашла…

А вот дальше объяснять язык не повернулся. Аппендицит. Во всех больницах моего современного мира удаление отростка стало примитивной операцией, но тут подобное провести невозможно. Пока ещё нет перитонита, только всё движется именно к нему. Это смерть…

Я смотрела на обнажённую худенькую девочку и не могла поверить, что скоро её не станет. В голове столько знаний, умений, но все они бесполезны! Горло перехватило от жалости к Марфе и от понимания собственной беспомощности.

— Ждите… — просипела я и кинулась на морозный воздух.

Он немного привёл в чувство и заставил не просто расплёскивать эмоции, а думать.

Так! Вспоминаем! Найти инструмент, чтобы сделать разрез, я смогу. Худо-бедно, отросток воспалённый уберу. А дальше что? Нужен шовный материал, лигатура. Этого тут нет.

Допустим, перехвачу ниткой место отреза аппендикса. Но она в теле обязательно вызовет повторное воспаление. Да и о самой стерильности стоит полностью забыть. Из антибиотиков есть только “котики” и молитвы, так что заменить их нечем. Нужен дополнительно наркоз, чтобы пациентка не умерла во время операции от болевого шока.