Книга Странная барышня, страница 31 – Алла Эрра

— Гляди ж! Себе недавно помочь не могла, а меня учить вздумала! Говорю тебе: девку не ко мне, а в церковь на отпевание надоть. До утра, горемычная, не доживёт. Возвертайтеся. Нету вам у меня подмоги.

Кривуша повернулась и хотела было уйти, но я, вскочив с саней, грубо схватила её за плечо.

— Значит так, карга старая! Если сейчас нас не впустишь, то я лично приду и твою халупу спалю! Нет! Лучше в деревне всех науськаю, будто бы ты воду в колодцах травишь, и скоро все помрут. Знаешь, что с тобой тогда селяне сделают, не дожидаясь церковников?

— Не по-божески это.

— Плевать! Я должна спасти девочку! Если нужно тебя для этого в гроб вогнать, сделаю и не поморщусь! Быстро открывай ворота и в дом веди! Будем лечить Марфу! Добром прошу! Не доводи до греха!

— Тьфу ты! — скривившись, сплюнула она. — Принесли же черти гостей. Хотите, проходьте. Токмо всё равно толку не будет. Нету у меня травок от этой напасти.

— Ничего! Мне другие от тебя нужны, а всё остальное сама сделаю.

— Блаженная…

Вскоре мы внесли больную девочку в дом. И тут опять у меня возникло ощущение жилища колдуньи. Травы сушатся, какие-то кувшины, крынки различной величины расставлены по грубо сколоченным полкам. На каждом надпись угольком или мелом. Большая русская печь, в которой булькает в чугунке дурно пахнущее варево, будто бы я лично праздничный ужин готовила. Но при этом очень везде чисто. Огромный деревянный стол выскоблен добела, да и на полу можно спокойно есть, не боясь подцепить заразу.

— У тебя сонное зелье имеется? — взяв бразды правления в свои руки, спросила у хозяйки.

— Эт смотря для чего.

— Живот резать буду да болезнь доставать.

— Ты чего удумала?! — всплеснула руками Кривуша. — Человека, как скотину, резать не дам! От такого греха потом не отмолишься!

— Не волнуйся. Я немного попорчу. Знаю место нужное. Но чтобы девочке было не больно, нужно усыпить. Ещё воды много, горячей. Чтобы прямо кипела.

— Воды дам и девку усыплю, но резать не проси!

— Кривуша! Ты совсем отупела?! — не выдержала я. — Сказала же, что сама буду! Тебя к больной подпускать — сразу в гроб отправлять! Ещё самогонки приготовь крепкой да света много надо.

— Чего это сразу в гроб? — оскорбилась она. — Чай, не одного выходила.

— Вот сейчас очень нужно, — молитвенно сложив ладони, перешла я на жалостливый тон. — Бабушка! Пожалуйста! Я же всю жизнь себя грызть буду, если ребёнка не спасу.

— Перекрестись, что не Диавол тебя науськал.

Перекрестилась три раза, глядя на икону, висевшую в углу.

— Точно, блаженная, — немного успокоившись, повторила диагноз Кривуша. — Говори давай, что делать. Сама ничаго тута не трогай, а то переворошишь всё!

Выслушав мой план операции, она надолго задумалась.

— Свечей запас имеется. Нитки распущу. Воды тож сварю…

— Всё для лечения нужно в ней прокипятить. И вот ещё, — достала я старые ножницы, — Необходимо затупить так, чтобы крепко сжимали, но не резали. Когда гнойник удалять буду, то нужно здоровую кишочку ими перехватить, покуда ранку ниткой подшиваю. Сможете, бабушка?

— То каргой величаешь, то ластишься… Не безрукая. Ещё и тебя работать поучить смогу. Когда меня волки подрали, то сама свои дырки штопала.

— Ого! Это же настоящий подвиг! Как смогли-то?

— Как-как… От трёх серпом отбилась и доползла до дома. Кровища хлещет. От боли, что те волки вою. Помолясь, взяла иголку и давай раны стягивать. Жить захочешь — и камень сгрызёшь. А я совсем молодая была и помирать страшно не хотела. Теперь уже ладно, а тогда нельзя было… Ты, Лизавета, дай слово, что ежели нас с тобой в монастырь за сегодняшнее непотребство не упякут, то одну мою просьбу исполнишь.