Книга Бог Волков, страница 6 – Вероника Дуглас

Через десять минут я вырулила на улицу, где жила моя мама. Стая все еще не починила дом после прошлой зимы и не заделала никаких повреждений от снежной бури.

— Какой смысл платить взносы, если ничего никогда не починят? — пробормотала я, припарковываясь перед грязно-белым домом на колесах моей мамы. Солнце выцвело на зеленой окантовке вокруг него, и сорняки пробивались сквозь бетонную подъездную дорожку и тротуар.

Я взглянула на картонную папку на пассажирском сиденье: десять страниц компромата на местную альфу. Возможно, это просто билет моей мамы из этой адской дыры — на этот раз навсегда.

По моей спине пробежали мурашки, и на мгновение я замерла. Кто-то наблюдал?

Я оглядела улицу. Никто не стоял в тени, и занавески на окнах не шевелились. Это снова было всего лишь мое воображение.

С тех пор, как я вернулась из Страна Грез, жуткое ощущение, что за мной наблюдают, стало частью моей повседневной жизни. Я всегда проверяла, но никогда никого не было. Вероятно, это был просто посттравматический синдром из-за того, что я была на грани смерти.

Я расправила плечи и почесала шрам на плече — еще одна новая нервная привычка. Сунув конверт из плотной бумаги под мышку, я схватила свои вещи и вылезла из грузовика.

Скрипнула дверь, а затем раздался нежный мамин голос:

— Саманта?

Я выбросила остатки своего буррито в металлическое ведро, затем взбежала по лестнице в протянутые мамины объятия и крепко сжала ее.

— Привет, мам.

— Привет, сладенькая, — прошептала она, целуя меня в волосы. — Рада тебя видеть.

От нее пахло примулой и садом, и ее теплые объятия сразу же сняли напряжение, о котором я и не подозревала.

— Как ты? — я держала ее на расстоянии вытянутой руки, рассматривая ее хрупкую фигуру.

Когда-то грациозная, она увяла за последние два года. Когда мастер зелий в Доксайде заверил меня, что с лекарствами проблем нет, мне пришлось смириться с новой маминой реальностью. Ее болезнь прогрессировала, и она больше не могла жить самостоятельно.

Предполагалось, что оборотни не должны так болеть. Мы исцелялись практически от всего.

Инстинктивно я дотронулась до своего плеча. Темный Бог вцепился в меня когтями, и хотя рана зажила, нападение оставило шрамы, которые горели всякий раз, когда я думала о нем.

— У меня все хорошо, — она слабо улыбнулась. — Здесь все хорошо.

Ложь. Здесь не было ничего хорошего, кроме нее.

Она провела меня внутрь. Несмотря на болезнь, маме все еще удавалось поддерживать порядок в доме. Коричневая ваза с подсолнухами украшала тускло-бежевую кухню.

Как только дверь закрылась, мама начала расспрашивать меня о каждой детали моей жизни. Работа. Любовники.

— Нет, мам, никого нет, — сказала я в третий раз.

— Ну, это только вопрос времени, когда ты встретишь свою пару.

От горечи у меня перехватило горло. Как она могла поверить в это после того, как мой отец бросил ее, когда она была беременна мной?

— Я знаю, мам, — я с надеждой улыбнулась, заученно копируя ее лицо. — На все воля судьбы.

Моя мать видела только то, во что хотела верить, и я не винила ее. Это был ее способ цепляться за надежду, когда все остальные в повороты жизни угнетали её.

Самым отвратительным было то, что я рассказала всем в Мэджик-Сайд, что мои родители были предначертаны судьбами — история, выдуманная задним числом, в которую мне было самой проще поверить за пределами Дирхейвена.