Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 56 – Анна Кайзер

Сердце колотилось, как бешеное в груди, пот ручьями стекал по вискам и шее, холодный и липкий. В глазах стоял образ глаз Роостара – серых, бездонных, всезнающих. И его слова: «Ты вернешься».

— Бе-э-э-э-э? — испуганное, хриплое блеянье раздалось из угла. Берни вскочил на ноги, его желтые, умные глаза в темноте светились двумя испуганными фонариками. Он метнулся ко мне, ткнулся мокрым, теплым носом в руку, фыркая от беспокойства, будто спрашивая: «Что? Что случилось?».

— Прости, Берни, — прошептала я хрипло, обхватив его рогатую голову, чувствуя под пальцами жесткую шерсть и тепло живого, простого, преданного существа. — Просто… страшный сон. Очень страшный сон. — Голос сорвался на шепот.

Он фыркнул, брызгая слюной, и лизнул мне щеку грубым, шершавым языком. Его простое животное присутствие, его немой вопрос и безусловное доверие немного успокоили бурю внутри, отогнали страх. Но слова Роостара висели в хижине, как ядовитый туман, отравляя воздух.

«Ты вернешься».

Как он мог знать, где я? Как он мог видеть меня сейчас?

Было ли это лишь игрой моего переутомленного, напуганного разума?

Или нить, что когда-то связывала учителя и ученицу, разорванная годами ненависти, страха и бегства, все же существовала? Он мог бы проникать в мои сны? В мое сознание?

Мысль об этом была страшнее любого лесного чудовища.

Я поднялась с пола, потирая ушибленное плечо, ощущая каждый удар сердца, отдающийся болью в висках. Зажгла свечу дрожащими руками. Пламя заколебалось, замигало, отбрасывая гигантские, пляшущие, зловещие тени на стены, уставленные пучками сушеных трав. Их силуэты сейчас казались изогнутыми когтями зверей, зловещими тенями, наблюдающими за мной.

Спать больше не хотелось. Первоначальный страх постепенно сменялся лихорадочной, почти яростной решимостью, подпитываемой гневом. Сон пришел не просто так. Он не был случайным кошмаром. Он был подсказкой.

Роостар говорил о добавлении компонентов, об изменении рун. Об их податливости.

«Ключ можно повернуть по-разному». «Что добавить и когда».

Использованы мои руны, но извращенные, дополненные чем-то чужим, злым. Слова учителя были ключом к разгадке прямо в моих руках.

Схватила со стола холодный деревянный кружок амулета Лирeи. При свете колеблющегося пламени свечи я вглядывалась в резьбу, но не человеческим зрением, а глазами ведьмы, видящей потоки силы, чувствующей искажения, читающей скрытые послания в линиях.

Отбросив остатки страха, сжав волю в кулак, я смотрела по-настоящему. Не на форму, а на суть. Вглядывалась в каждую линию, каждый завиток, ощущала пальцами неровности резьбы, искала скрытый смысл, зашифрованное послание.

И увидела. Как будто пелена спала с глаз. Руны Птицы были основой, скелетом. Знакомые очертания, символ защиты, свободы. Но вплетенные в них дополнения, те самые «колючки» и «завитки»… Это были не просто декоративные линии. Это были символы. Стилизованные, извращенные, но абсолютно узнаваемые для того, кто знает язык звериной магии.

На краю амулета, там, где резьба была особенно мелкой и хаотичной, угадывался оскал волка. Рядом, переплетаясь с перьями птицы, будто прорастая из них, – ветвистые, мощные рога оленя. Чуть ниже, у самого края амулета, почти сливаясь с ободком – чешуя рыбы, переходящая в острый, костяной плавник. И наверху, почти сливаясь с руной неба, венчая композицию – коготь хищной птицы и стилизованное, острое перо крыла орла.