Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 78 – Анна Кайзер

Мои слова до него не дошли.

- Сравнивать их нельзя, - уверенно сказал мужчина.

- Но ведь люди тоже не идеальны, – настаивала я, чувствуя, как гнев придает сил и не понимая сама, зачем я все продолжаю с ним спорить. – Они тоже творят зло. Иногда страшнее, чем…

Я чуть не сказала «чем мы», но поправилась.

- …чем то, в чем обвиняют ведьм. Почему к ним один подход, а к ведьмам – другой? Почему для ведьм нет суда, только костер?

- Потому что их зло – иного порядка! – его голос зазвенел, как сталь. В глазах вспыхнул знакомый холодный огонь. – Потому что они продали душу! Потому что они не люди! Они – слуги тьмы, порождения хаоса! Их нельзя судить, как людей. Их можно только уничтожить.

Эшфорд сделал шаг ко мне.

- Твоя наивность опасна, Тея. Она ослепляет тебя. Ты видишь слезу и не видишь кинжала за пазухой. Видишь синяк и не видишь десятков жизней, которые она сломала своими чарами.

На помосте судья закончил чтение. Он махнул рукой. Люди с факелами шагнули к вязанке хвороста и соломы, сложенной у подножия столба. Толпа затихла, затаив дыхание. Наступила зловещая тишина, нарушаемая только треском факелов. Ее глаза, полные ужаса, метались по толпе, ища спасения, которого не было.

Я тоже мучилась, потому что не могла ей ничем помочь. Но что мои страдания в сравнении с тем, что она испытает? Слезы собрались в глазах. Я постаралась их смогнуть.

- Смотри, – прошептал Эшфорд, его голос был жестким, как приказ. – Смотри и запомни. Вот цена их зла. И цена нашей победы.

Я не смогла. Не смогла смотреть. Отшатнулась, как от удара. Не от него, а от всей этой сцены – от его слов, от его ледяной убежденности, от предстоящего ужаса.

- Нет, – выдохнула. – Я не стану.

Повернулась и почти побежала, расталкивая толпу, не обращая внимания на ворчание и толчки. Корзина билась о бедра. Запахи рынка – хлеба, фруктов, кожи – смешались с запахом дыма, который уже начал подниматься от подожженного хвороста. Пахло смертью.

Я бежала, не видя дороги, пока не вырвалась за пределы площади, в узкую, темную улочку, где пахло помоями. Прислонилась к холодной каменной стене, закрыв лицо руками. Дрожь пробегала по всему телу.

Не только от страха. От глубины пропасти, которая открылась между мной и Эшфордом. Он был по ту сторону костра. С палачами. С судьями. С теми, кто видел в моей сестре по крови только монстра, подлежащего уничтожению. Но я ведь и сама догадывалась. Потому и пряталась от него все эти дни.

Мир Блэкторна был черно-белым: Добро и Зло, Инквизитор и Ведьма, Жизнь и Смерть. В моем мире были оттенки. Была боль. Была сила, которую можно было использовать по-разному. Была жалость. И любовь к жизни – как к своей, так и к чужой.

Его слова «они не чувствуют» звенели в ушах. Я чувствовала. Чувствовала всё – и боль той женщины, и страх, и его холодную жестокость, и свое собственное бессилие. И этот разрыв, эту рану, которая только что открылась между нами, и казалась глубже и страшнее любой пропасти.

То, что было между нами на берегу реки – то притяжение, та искра – казалось теперь далеким, наивным сном. Нас разделял не просто костер. Нас разделяла сама суть нашего существования, наше понимание мира.

Он охотник. Я – дичь.

И никакие поцелуи, никакое спасение из воды не могли изменить этой простой, ужасной истины.