Книга Кто убил Кристель?, страница 51 – Тамара Ключинина

Чаепитие, пошедшее по другому пути, в этот раз завершилось на удивление быстро — у каждой внезапно обнаружились неотложные дела, и лишь Лизель, замешкалась и, собирая остатки фруктов, снова что-то пролила и теперь старательно убирала с помощью магии последствия, двигаясь неловко, словно неуклюжий ребенок, впервые оказавшийся на кухне.

Кристель, проходя мимо, бросила с привычной насмешкой, не скрывая своего превосходства:

— Ну что ж, Лиззи, практика делает мастера, хотя в твоем случае, возможно, это не работает, как бы ты ни старалась, — произнесла она с легкой ухмылкой, которая, впрочем, тут же исчезла, словно ее и не было, оставив после себя лишь горький привкус.

Задержавшись на кухне и став свидетелем этой сцены, я лишь вздохнула, глядя вслед сестре, которая, несмотря на произошедшие сегодня утром перемены, все еще оставалась той же колючей и язвительной Кристель. Ее характер, казалось, не изменился ни на йоту, хотя в глубине души я не могла не заметить едва уловимые перемены, которые я хотела бы принимать за ее постепенное взросление. Но, конечно, до полного преображения во взрослую личность ей было еще очень далеко… Хотя если я смогла достучаться до нее утром, то может быть и в этом вопросе смогу повлиять?

Лизель же в ответ лишь промолчала, но я увидела, как она, покраснев, с силой стиснула зубы, и вскоре она, скомкано попрощавшись, тоже поспешила домой.

Оставшись, наконец, одна на кухне, я посмотрела на часы и поняла, что могу себе позволить пару минут передышки — времени до встречи Крис с семейством Драксен было с запасом. Держа в руках чашку недопитого чая, я задумчиво смотрела в окно, где пушистые облака беззаботно проплывали мимо, а в воздухе будто витало ощущение перемен, едва уловимое, как утренний туман над рекой, и я почувствовала прилив решимости — «Я справлюсь, сегодня я буду начеку и спасу ее, и эта попытка обязательно станет удачной», — говорила я сама себе… Ведь даже в самые сложные дни всегда есть место для надежды, правда же?

Пока я стояла у окна, погруженная в свои мысли, мой взгляд случайно упал на стол. Что-то показалось мне странным — сахарницы, которую Тереза не выпускала из рук во время разговора, не было на привычном месте. Та самая сахарница, которая показалась мне подозрительной еще в первый день, внезапно как будто испарилась из нашей кухни.

«Странно», — подумала я и начала более тщательные поиски. Медленно, стараясь не шуметь, я обошла кухню, заглядывая в каждый уголок, но ее нигде не было. Внезапно мое внимание привлекло что-то блестящее в раковине. Подойдя ближе, я увидела знакомую сахарницу, пустую, с каплями воды на стенках. А рядом, в мусорном ведре, лежала аккуратно свернутая салфетка, и в ней — весь сахар, который раньше был в сахарнице.

Сердце забилось чаще. Я вспомнила, как Тереза держала эту самую сахарницу, как осторожно поставила ее рядом с собой… И как потом, увлеченная разговором, будто забыла о ней. «Что же ты задумала, Тереза?» — прошептала я, внимательно рассматривая находку.

Мои подозрения только усилились: она явно планировала что-то, но в последний момент передумала. Может быть, неожиданное для нее решение Кристель разорвать отношения с Даниэлем так повлияло? Жаль, что сейчас я всего лишь студентка третьего курса, и не могу придти в свою лабораторию, чтобы исследовать эту тревожную находку. Поэтому мне оставалось лишь одно: я твердо решила, что буду внимательно следить за Терезой — ведь здесь явно что-то не так. «Очевидно, она отказалась от своего первоначального замысла, и это не может не радовать», — облегченно выдохнув, сделала я вывод, но теперь к чувству надежды примешивалось настороженное ожидание. «Придется быть начеку», — решила я, машинально убирая сахарницу на полку, — «Но хотя бы сейчас Кристель точно не угрожает ни ректор, ни Даниэль, ни Тереза. Осталось выяснить, кто автор записки, которую нам показал профессор Ирвис. Это явно сделал кто-то из окружения Крис — кто-то, кто знает ее почерк, специально подставил ее. Но кто? Записку ему подсунули не сегодня, а явно раньше, поэтому предотвратить это я не могу, остается только ходить и озираться…».