Книга Кто убил Кристель?, страница 77 – Тамара Ключинина

— Ты меня целый день сегодня удивляешь, Элис, — помолчав, с искренним удивлением покачала головой Кристель, — неужели и правда моя младшая сестра выросла, а я и не заметила?

В ответ я лишь стремительно спрыгнула с подоконника, чтобы подбежать и молча обнять ее, крепко прижавшись щекой к той, ради которой за эти двадцать лет и четыре дня совершила невозможное, чувствуя, как слезы радости наворачиваются на глаза.

В тот вечер я боялась уснуть, затаив дыхание, ведь свойства хроноскопа оставались совершенно не изученными — первая и последняя модель, созданная моими руками, была сейчас на моем запястье. А вдруг я больше никогда не открою глаза, растворившись в пространстве и уступая сознание своей молодой версии? И я решила оставить письмо для себя юной, на всякий случай, тщательно и подробно расписав все события, произошедшие как двадцать лет назад, так и за последние четыре дня, которые показались мне вечностью.

* * *

Я плакала навзрыд, до боли закусывая костяшку руки, чтобы в тишине ночной квартиры не разбудить мирно спящих в соседних комнатах девочек. Слезы катились по моим щекам нескончаемым потоком, когда я вспоминала, как снова и снова умирала Крис, как мне приходилось сражаться и отнимать жизни у мистера Драксена и мистера Ирвиса, терзаясь от невыносимой тяжести этих решений.

Дрожащими руками я выводила каждую букву, стараясь не упустить ни одной детали, ни одного важного момента. Мои пальцы то и дело скользили по бумаге, а чернила расплывались от слез, падающих на лист.

Когда я закончила свое душераздирающее письмо, на небе уже появились первые предрассветные солнечные лучи, нежно окрасившие все в моей комнате в теплые оранжевые тона. Я выключила настольную лампу, устало откинулась на стуле, погрузившись в тяжелые размышления о том, куда бы спрятать это письмо так, чтобы прежняя Элис без труда смогла бы найти его, но чтобы оно не попалось на глаза Кристель, которая любит без стука заходить в мою комнату.

Разбирательства с нападением Лизель на Крис в полиции еще не скоро закончатся, и будет поистине невыносимо обидно, если Элис из прошлого не сможет поддержать линию обвинения в деле, начавшемся с моего собственного заявления.

В итоге, не придумав ничего лучше, чем запечатать письмо в самодельный конверт и положить его под подушку, я, совершенно обессиленная, перестала бороться с собой. Мои веки отяжелели, словно свинцовые, и я погрузилась в глубокий сон, едва только коснулась головой подушки, измученная событиями последних дней, но счастливая от того, что все наконец-то получилось именно так, как я и хотела.

Я проснулась от знакомого, ритмичного стука в дверь, и, машинально взглянув на календарь, висящий на стене, замерла в немом ужасе — там была все та же роковая дата, безжалостно застывшая в своем постоянстве. В комнату забежала Кристель, с мокрыми после душа волосами, в любимом халате с единорогами, и, весело улыбаясь, позвала меня завтракать.

Я лишь вяло пообещала прийти на кухню, тотчас безжизненно откинувшись обратно на кровать, чувствуя, как внутри все холодеет от недоброго предчувствия. «Неужели из-за того, что вчера разбился медальон-якорь, я все-таки попала во временной парадокс — зацикленную временную петлю, безжалостно сосредоточенную в одном-единственном дне?» — пронеслась у меня мысль, и я, с ужасом прикрыв глаза, приготовилась к своему персональному кошмару длиной в целую вечность.