Книга Гостинцы от Снежной Царицы. Мороженого не желаете?, страница 34 – Вика Рубина, Эмма Фэйт

— Да вы никак запамятовали, госпожа? Лайра я. — ответила женщина со вздохом.

Имени ее Сафина действительно не знала, потому как память никоим образом не среагировала. Порываясь отобрать у боевитой женщины веник, я продолжила:

— Вот как мы поступим, Лайра. Оставьте Трогга в покое, сейчас им займусь я.

Женщина сжала несчастный веник.

— Вы? Где ж это видано, чтоб госпожа…

— Не перебивайте. Сейчас вы доложите герцогине Джиар… кхм… Банкс, что Трогг сегодня не работает и потому его сменит другой кучер. Если мне не изменяет память, у нас в них нет недостатка. Хотя бы тот пожилой мужик с усами…

— Это почему ж так? Герцогиня гневаться станет…

— Скажите, что Трогг захворал.

— Захворал? Да чего ему сделается, образине? На нем пахать можно вместо коня!

Унижения с ее стороны начали уже порядком меня утомлять. Да, пьяниц я не особо жаловала, но гораздо больше неприязни вызывали те, кто задирал нос и пытался возвыситься над другими.

— Лайра, я уже приняла решение и обсуждать его мы не будем. Ступайте, известите герцогиню.

Негодование с ее лица еще не сошло, но дурой Лайра точно не была, поэтому спорить со мной не решилась и удалилась. Напоследок, правда, погрозила Троггу веником. Мы остались втроем — я, молчаливая Мейко и этот зеленый здоровяк. Ветер трепал его небрежно наброшенный на саженные плечи сюртук. Трогг слегка пошатывался — видимо, подзаправился хорошенько.

— Пошли к флигелю, нужно поговорить, — сказала я решительно.

Трогг обреченно крякнул и поплелся за мной. Вероятно, бедолага решил, что ему сейчас предстоит новая головомойка.

— Мейко, набери воды, — попросила я.

Девушка тут же исчезла.

Мы же устроились вдали от посторонних глаз, возле тюков с душистым сеном.

— И часто ты таким образом развлекаешься? Имей в виду, у пьяниц век недолог.

— Не пьяница я, госпожа, — буркнул великан, отводя глаза в красных прожилках.

— Именно поэтому от тебя так шибает сивухой, — я разогнала в сторону удушливые спиртные пары.

Трогг воздел указательный палец.

— Пьяница, госп… пожа, это тот, кто пьет ради удовольствия. А я, вот вам святой крест, никакого удовольствия не испытываю. Тоска меня грызет, все она, проклятущая!

Для пущей драмы он запустил руки в лохматую шевелюру. Я, однако, в это выступление не слишком верила.

— Что же тебя так угнетает?

Внезапно его крутой лоб весь сморщился, как самая большая на свете черносливина. Мясистые пальцы-сардельки прохрустели, отчего меня слегка передернуло.

— А вы бы не переживали, ежели б у вас весь смысл жизни отняли? Да еще гоняли вот так вот изо дня в день? Вы-то, госпожа, уж извиняйте, но девица тепличная, про чужие беды не слыхали, да и ни к чему вам, батюшка-герцог от всего ограждал.

— Ты не жалуйся, — оборвала я намечающийся словесный поток. — А расскажи толком, потом будем думать, что с этой бедой делать.

— Как будто вы что-то сумеете, — фыркнул он.

— Думаю, ты очень удивишься. Начинай.

Трогг в недоумении раскрыл рот, показав крепкие, желтые клыки, со вкусом зевнул и начал рассказ.

— Вот вы слышали, герцогиня, как она щас по мне проходилась? — пробасил Трогг, шмыгая носом. Вернее, тем, что красовалось на его месте, двумя ноздрями, которые будто были вдавлены в лицо. — Образиной там, тунеядцем.

— Предполагаю, что Лайра просто не слишком хорошо воспитанная женщина, ее никто не научил деликатности.