Книга Гостинцы от Снежной Царицы. Мороженого не желаете?, страница 96 – Вика Рубина, Эмма Фэйт

Девушка уставилась на диванчике напротив меня и почти сразу же отвела взгляд. Потом открыла рот, чтобы что-то сказать, но смутилась и закрыла его, так и не издав ни звука. Тяжело, конечно, с людьми, которые страдают от простого общения, очень тяжело.

— Не стесняйтесь. — сказала я как можно мягче. — Наш разговор все равно не покинет пределов этого зала.

Несмотря на это, решилась она все равно лишь через пару минут.

— Мой младший брат тяжело болен. — сказала она.

— С этого вы и начали…

— …но никто в это не верит.

Я поудобнее устроилась на диване и взглянула на собеседницу. Воздух в зале приятно пах кофе и кардамоном, из-за портьер пробивались лучи заходящего солнца, звуки веселой пирушки снаружи были не более чем фоновым шумом — и все равно она так сильно нервничала, как будто пришла на экзамен, не зная ни одного билета наизусть. Пора растопить лед, как бы иронично это в моих устах ни звучало.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— К… Коринна. — сообщила девушка.

— Красиво. — оценила я. — Коринна, не бойся и говори смело. Если в моих силах хоть как-то тебе помочь, я это сделаю. Но только вот будет сложно начать, пока я не знаю, что происходит. Что с твоим братом? Почему ему не верят?

— Все началось с родителей. — сказала девушка.

Рассказывала она все равно путано и с множеством остановок. Мне даже пришлось заказывать у Тобита еще кофе, чтоб бедняжка подкрепила увядшие силы организма. Но в конце концов удалось выяснить следующее.

Брат Коринны, Рютгер Хаузер, на три года младше ее. С самого детства он проявлял себя крайне творческим человеком. После этих слов я сразу вспомнила лентяя Бардока, который писал один роман уже черт знает сколько времени. Но Рютгера вроде как действительно поцеловал в макушку ангел. Уже в три года он научился подбирать созвучия на игрушечном клавесине, в пять освоил почти все аккорды на расстроенном детском пианино, а вскоре выучился весьма бойко тренькать на лютне. В идеальном мире этого ребенка уже давно записали бы в одаренные и отдали в музыкальную школу постигать исполнительское мастерство. К сожалению, как я уже поняла, этот мир нифига не идеальный.

Отец и мать у Коринны с Рютгером люди строгие и не одобряющие искусство. То есть для саморазвития играть — на здоровье, но делать это своей профессией нельзя. Поэтому как только Рютгер по доброте своей и наивности заявил, что хочет учиться музыке в местном аналоге консерватории, отец пришел в ярость.

— Чтобы потомок рода Гартонов пластался на подмостках, как паяц, неслыханное дело! — ревел всегда довольно сдержанный папа. — Или ты собираешься на улицах пиликать, подаяние просить как нищий? Рютгер, твой прадед был счетоводом, дед княжеской казной ведал, я уже двадцать лет в ратушу хожу как к себе домой… И тебе продолжать династию! Не дуркуй, после школы отправишься в университет!

— Сынок, важно делать то, что тебя кормит. — подпевала мама.

— Убегу! — выкрикнул в слезах Рютгер, когда понял, что ничего добиться у него не получается.

— Так попробуй! — взбесился отец.

Вечер закончился тем, что старший Хаузер переколотил все музыкальные инструменты, что имелись в доме. Рютгеру удалось сберечь одну только маленькую скрипку, которую он замотал в ветошь и спрятал в тюк сена в сарае. Родители бдительно смотрели за отпрыском, но Коринна заметила, что время от времени брат куда-то таинственным образом исчезает. В один день она, переодевшись в платье подруги, проследила за ним и пришла к дому господина Шейпа. Господин Шейп, бывший руководитель оркестра, жил на окраине Фросткампа и преподавал музыку. Из окон раздавались печальные скрипичные ноты.