Книга Порабощенная душа, страница 269 – Кери Лейк

Глава 39

Сабель распылила духи на запястье, закрыв глаза от аромата, который всегда напоминал ей о Гевине. Она собрала волосы в хвост и вышла из ванной, но всего в одном шаге от спальни она замерла как вкопанная.

Белые розы были повсюду в комнате. На кровати. В вазах, разбросанных по поверхностям. Лепестки на полу.

В центре всего этого стоял Гевин с серьёзным выражением лица.

— Что происходит?

Он прошёл через комнату, остановился перед ней, и когда он опустился на колени, её сердце пропустило удар.

В улыбке Гевина всегда была какая-то проницательность — как у настоящего игрока, который может лишить здравого смысла любого, и тот не заметит.

Однако улыбка, которую он показал сейчас, излучала теплоту, и он показался ей гораздо обнажённее и прямолинейнее, уязвимее, чем она когда-либо видела его, как будто он собирался разрезать себя и обнажить что-то священное и нетронутое.

Он протянул руки с пурпурным лотосом, сложенному в ладонях. — Я… всю ночь думал, как сказать тебе эти слова, Сабель. Что именно я могу тебе сказать, чтобы ты поверила безоговорочно. Вся правда в том, что я люблю тебя. Некоторые мужчины просто желают вечности. Я хочу тебя на всю оставшуюся жизнь, а вечности просто недостаточно. Я хочу, чтобы ты была моей. Моей ташлой. Я встретился с Кэшем и взял официально опеку над Деньей. Если ты соединишься со мной, ты её не потеряешь. Как только мы её отыщем, я составлю контракт, согласно которому она будет с тобой, пока не найдёт себе пару.

— Как ты смог оформить опеку?

— Кэш подписал контракт, согласно которому ему больше не принадлежит ни одна из женщин, перечисленных в Черной книге. Он передал их всех мне.

Она покачала головой.

— Кэш не стал бы такое подписывать. Нет, если только…

— Он не удосужился прочесть мелкий шрифт. — Взгляд Гевина стал серьёзным. — Деньги для меня сейчас не на первом месте.

Её сердце молило сказать «да». Скажи да! На что ещё она могла надеяться?

— Гевин, я… — скажи «да»! Слёзы залили её лицо. — Мне хотелось бы рассказать тебе… что у меня на сердце. Каждый удар отбивает твоё имя.

Чего она ожидала? Это было естественное желание демона установить связь со своей женщиной. В её испорченной ДНК связь была редким явлением, и Сабель ничего не знала о такой степени преданности. Она всегда дразнила Денью за то, что она принадлежала эпохе свободной любви, хотя на самом деле Сабель, вероятно, сама могла бы возглавить движение. Она хотела любить Гевина без ограничений.

Но было ли это справедливо по отношению к нему?

— Что не так? — Когда он поднялся на ноги, его глаза были печальными, как будто он знал, что сейчас последует.

— Мне было двенадцать, когда мой отец ушел. Я помню, как сидела на уроке естествознания, когда вошёл консультант, чтобы поговорить со мной о том, что произошло дома. — Она шмыгнула. — В тот час, когда я сидела в том удушающем, скучном бежевом офисе, единственное, что я помню, мне сказали: всё будет хорошо. — Сабель закатила глаза, чтобы сдержать слёзы. — По какой-то причине я цеплялась за эти слова. Я ждала — год за годом — того, что дела пойдут лучше. И знаешь, что? Она солгала. Села напротив меня и бросила ложь мне в лицо. — Сабель вытерла слезы, пролившиеся на её щеку. — Двенадцать лет меня… обманывал, думая, что он хороший отец. Так ослепленная любовью, я упустила то, что было под поверхностью. Он покинул нас. И даже если я не думаю, что он достоен любви, он разбил сердце моей матери. Настолько, что это разрушило женщину, которой она когда-то была. Уничтожило её. Он сделал её ненавистной и злобной женщиной. И дела никогда не становились лучше. Всё моё детство было ложью, построенной на связи, которая тоже была ложью. — Протерев глаза, я увидела боль на лице Гевина. — Мое сердце хочет тебя. Но моя голова продолжает говорить мне, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Она не могла смотреть на него. Не тогда, когда его глаза впились ей в душу. Боги, она умирала внутри, ненавидя своё детство за то, что она была настолько сломлена, что не могла позволить себе быть счастливой. Не могла себе представить, что свяжется с кем-то столь прекрасным и совершенным, как мужчина, стоящий перед ней.