Книга Освобождение, страница 21 – Кери Лейк

Мое стремление найти ответы приняло неожиданный поворот, поэтому я пользуюсь возможностью разузнать как можно больше деталей.

— Вам знаком центр «Лапы за благое дело»?

— Я иногда видела здесь собак, но в основном обитаю на цокольном этаже. У нас там малолюдно. На самом деле, нас редко сюда пускают, если только не понадобится забрать или принести карту. Мы как... упыри, изолированные от мира живых.

В повисшей тишине я пытаюсь себе представить, как тот провонявший виски и сигаретами мужик ходит по этим коридорам в поисках своей следующей жертвы. Кажется, его вид отпугнул бы любого ребенка, но потом я вспоминаю, как охотно подбегала Изабелла к любому человеку с собакой, глядя лишь на миловидность животного и не обращая никакого внимания на хозяина.

— Ой, кстати об упырях, — зажмурившись и поджав губы в тонкую линию, женщина качает головой, а затем отводит от меня взгляд. — Я сожалею о том... случае экзорцизма прошлым вечером. Боже, мне так стыдно, я все время об этом думаю.

— Все в порядке. Мне нравится думать, что я изгнал из Вас демонов или что-то типа того.

Улыбнувшись, она снова оглядывается, от чего меня начинает мучить вопрос, а не высматривает ли она кого-то. А может, ей просто неловко на людях разговаривать со священником.

Когда женщина поворачивает голову, я замечаю у нее на щеке и шее багровую отметину, замазанную чем-то вроде слоя тонального крема, слегка отличающегося от естественного тона ее кожи.

— У Вас все нормально?

Снова переключив свое внимание на меня, она улыбается шире. От неестественно растянутых губ выражение ее лица становятся менее искренним.

— Послушайте... не хочу показаться грубой, но я уже опаздываю... и, как бы увлекательно мне ни было на цокольном этаже, я не могу себе позволить потерять работу.

— Конечно, простите, что Вас задерживаю. Я хотел бы снова пригласить Вас в церковь, если Вы хотите поговорить или исповедаться. Обещаю, что в следующий раз подержу Вам волосы, — подтруниваю над ней я так легко, словно знаю ее всю жизнь. Почему-то мне так кажется.

— Да, я... не думаю, что такое случится, святой отец. Спасибо, но рвота в исповедальне может сравниться лишь с тем случаем в начальной школе, когда в рождественский концерт я вышла на сцену, заправив в трусы платье.

И снова я усмехаюсь. Уже второй раз за несколько минут.

— Вам не обязательно говорить именно со мной. Отец Руис тоже исповедует. Никто не узнает о случившемся. Это будет наш с Вами секрет.

— Значит, получается... это Вы убрали за мной блевотину?

— Не все ли равно, кто ее убрал?

— Ну, вроде того. Видите ли, я знаю, что не должна считать Вас привлекательным, но такова уж человеческая натура. И знать, что Вы убрали за мной блевотину, просто... ужасно.

— Значит, если бы я был непривлекательным, Вы бы так не терзались?

— Понимаю, что это не совсем Ваша тема, поэтому оставлю ее в покое.

— Я священник, но все еще человек, — я наклоняюсь к ней и в шутку понижаю голос. — Хотите верьте, хотите нет, но я всегда считал девушек симпатичными.

— Но теперь Вы носите специальные контактные линзы церковника, из-за которых все мы кажемся безобразными ведьмами.

Услышав ее замечание, я снова опускаю глаза на ее одежду, простую, но стильную, подчёркивающую уникальную красоту ее лица. Точёный подбородок, высокие скулы и завораживающие зеленые глаза.