Книга Освобождение, страница 32 – Кери Лейк

В последний раз, когда я избавлялся от тела, мне было двадцать два года, и я поклялся, что больше никогда этого не сделаю. Наверное, тогда я не ожидал, что столкнусь с подонком педофилом.

Я хватаю из небольшого сарая рядом с церковью одну из стоящих там лопат и вонзаю ее в рыхлую землю. Уже через две минуты крышка полностью откопана, а я даже не вспотел.

Этот тяжелый квадрат бетона — единственное, что заглушает ужасное зловоние отстойника, даже после того, как из него все откачали. Поэтому я предусмотрительно делаю несколько глубоких вдохов. На счет «три» я приподнимаю его из темного квадратного отверстия шириной около полуметра. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что меня никто не видит, я тащу обмякшее тело Чака через двор. Порывшись у него в карманах в поисках каких-либо документов и ничего в них не обнаружив, я сталкиваю его в темноту и наблюдаю за тем, как он с глухим стуком исчезает в отстойнике. Чувствуя рвотные позывы, я закрываю крышку, избавляясь и от зловония, и от трупа Чака, а затем закапываю её как раньше. Рискованно оставлять его на территории церкви, но, полагаю, это последнее место, где его будут искать.

Стоя над могильником, я жду, когда мною овладеют чувство вины и муки раскаяния. Сожаление о том, что совершил смертный грех, преступление против Бога. Фома Аквинский мог бы счесть это Доктриной двойного эффекта — убив напавшего на меня мужчину, я предотвратил смерть ребенка. При условии, что изначально у меня не было намерений его убивать, а я знаю, что это не так. С того самого вечера, когда он вошел в исповедальню и принялся в подробностях описывать мне смерть ни в чем не повинной девочки, я знал, что так это не оставлю. Я не мог игнорировать свои отцовские инстинкты, не только по отношению к собственному убитому ребенку, но и к прихожанам, которые ждут от меня стойкости и защиты. И говоря по правде, месть всегда была у меня в крови. Она была там, когда мой отец заставил меня силой выбивать его долги, и снова напомнила о себе, когда полиция не смогла найти ни одной зацепки в убийстве моей жены и дочери. Никакой теологией не изгнать того, что бурлит у меня в венах с того дня, как я появился на свет.

Так что, честно говоря, я совсем не жалею, что прикончил это чудовище.

Из окна своего кабинета я смотрю на кучу грязи, под которой, вероятно, уже начал разлагаться труп Чака. Через несколько лет септический осадок уничтожит его кожу и основные органы, пока он полностью не сольется с тем, в чем находится. Хотел бы я сказать, что знаю все это только в теории, но для меня не впервой смотреть на сброшенный в канализацию труп. Не в последнее десять лет, конечно, но достаточно недавно, чтобы помнить, что тогда я испытывал больше угрызений совести, чем сейчас.

Мои мысли прерывает стук в дверь, и, повернувшись, я вижу выглядывающую из-за двери Айви.

— Отец Дэймон? Секретарь сказала мне, что я могу зайти.

Накрашенные красной помадой губы привлекают мое внимание к ее лицу, к тому, как прекрасно она сегодня выглядит. А может, она всегда так выглядит, просто, когда я раньше с ней сталкивался, то был слишком поглощен своими мыслями.

— Конечно, пожалуйста, — я указываю на стоящий перед моим столом стул, и она садится. — Всё же решили попробовать еще раз?