Книга Рикошет, страница 69 – Кери Лейк

— Я отказываюсь носить грязное белье. Пленница я или нет, у меня есть стандарты. — Бум. Поспорь с этим, мистер. Новая я отказывалась принимать чье-либо мнение.

Он дернул головой в мою сторону.

— Ты оторвала кусок платья?

— Оно запутывалось в ногах.

Он сдернул полотенце с плеча и бросил его куда-то в ванную.

— Тебе не нужно расхаживать здесь без белья.

— Это заставляет тебя нервничать? — Смело, Обри. Очень смело.

В ответ ледяные голубые глаза уставились на меня.

— Если ты думаешь, что, соблазнив меня, получишь свой билет на свободу, леди, ты ошибаешься.

— Обри. Меня зовут Обри. Свое «леди» оставь для барышень за шестьдесят. Ник, — я дернула головой. — Это твое настоящее имя, или то, которое ты предлагаешь всем своим жертвам, чтобы они почувствовали себя особенными на минуту, прежде чем ты перерезаешь им глотки?

Слегка дернув подбородком, но достаточно, чтобы утвердить свое доминирование, он уставился на меня, медленно проводя языком по зубам, и, боже милостивый, от этого мужчины мои женские части пришли в восторг.

— Думаешь, я хочу перерезать тебе глотку?

Я пожала плечами на это.

— Просто предположение, разве что ты не чувствительный тип под всеми этими татуировками и мышцами. — В мгновение, когда его глаза сузились при взгляде на меня и он, казалось, изучал мое лицо, я украла возможность пресечь его потенциально резкий уход и прочистила горло. — Я могла бы воспользоваться душем? Я пыталась помыться в раковине, но она немного покосилась.

Подергивание на его щеке показалось мне его попытку улыбнуться.

— Душ, значит.

— Да. Даже не предполагаю, что у тебя есть запасная бритва. — У меня сложилось ощущение, что ее у него нет, но этот мой комментарий позволил мне сосредоточиться на щетине на его щеках. Некоторые парни просто не могли достичь такого вида. Либо слишком много волос, либо неровные линии, что только делало их похожими на бомжей. Каждую минуту Ник предлагал мне черты, достойные каталога.

Перестань. Он — похититель. Ради всего святого, прекрати.

Он вскинул бровь, а его взгляд опустился на мое запястье, откуда шрам просто взывал, чтобы на него посмотрели.

— Н… не для этого. Обычно я использую воск, но через несколько дней я буду выглядеть, как Йети. Если ты все-таки решишь убить меня, я хотя бы сохраню свое достоинство.

Он подвигал челюстями из стороны в сторону.

Рехнуться можно, чувак. Да смейся же!

— Что-то еще? — он спросил так, словно его раздражало то, что ему внезапно придется организовать душ и бритву.

Ага, и новое белье, подушку помягче, какие-нибудь носки, чтобы разгуливать здесь, бутылку вина, какого черта хочется попросить так много?

— Бумагу и карандаш для рисования. И, может быть, книгу?

— Книгу? — эхом отозвался он.

Я подняла обе ладони вверх, изображая взмах крыльев бабочки, высмеивая таким образом процесс открывания и закрывания книги.

— Ну, знаешь, ту, которую читают. Слова на страницах. Какой-нибудь сюжет. Книга.

— Какая книга? Один из тех романов про вампиров и оборотней?

Его смех — неважно притворный или нет — застал меня врасплох, и впервые я заметила, что за его идеальными, постоянно находящимися в ухмылке губами, у него были прекрасные белые зубы, которые делали его улыбку достойной восхищения в сочетании с ямочками на щеках.

Ямочки. Едва ли они вписываются в портрет темного и отвратительного похитителя.