Книга Распускающийся можжевельник, страница 109 – Кери Лейк

— Рен? Уже почти комендантский час. Что ты здесь делаешь?

Я становлюсь в поле зрения Арти, в то время как Шестой проскальзывает в кузов грузовика.

— Мне нужен папа. Ты знаешь, где я могу его найти?

Его взгляд скользит к другому охраннику и обратно ко мне, от этого действия у меня сжимаются зубы.

— Конечно, малыш. Держись крепче, я с ним свяжусь. Ты просто оставайся на месте прямо здесь.

Со свистом он смотрит мимо меня и подает сигнал грузовику через стену, которая отъезжает в сторону.

Чья-то рука сжимает мою руку, и я вздрагиваю, инстинктивно отшатываюсь и поднимаю взгляд на стражника Легиона, стоящего позади меня. Другой хватает меня за другую руку, и я извиваюсь и тяну, выкручивая руку, чтобы вырваться из их захвата.

Арти подносит к лицу рацию.

— Где вы хотите ее найти, сэр?

— Поместите ее в камеру предварительного заключения. Голос, который отвечает, неузнаваем, и когда стена закрывается, я замечаю, как охранник Легиона открывает заднюю часть грузовика с припасами.

— Шестой! Нет! О Боже, Шесть! Слезы наполняют мои глаза, когда я брыкаюсь и кричу, пытаясь вырваться. Мои пятки зарываются в грязь, когда охранники тащат меня к станции впереди. Бороться с ними бесполезно, но агония, которая захлестывает меня, не позволяет мне сдаться.

— Шестой!

Дверь закрывает его от моего взгляда, и я разражаюсь истерическими рыданиями.

Dani

Одна рука зажимает мне рот другая держит за талию, я извиваюсь в руке охранника, крича в его ладонь. Руки связывают мои лодыжки, выбивая пол из-под меня, соединяя меня между ними двумя. По темному коридору тюремного блока В они несут меня к выходу, следуя вплотную за Иваном и доктором Эрикссоном. Пройдя через эти двери, до "Рейтов" всего несколько минут ходьбы.

О, Боже, эти бешеные!

Быть сожженным, зарезанным, застреленным — это одно. Но бросить в яму, где меня съедят заживо, немыслимо. В панике я тяжело и быстро дышу, в носу у меня скопились сопли, на глазах выступили слезы, и я с трудом могу вдохнуть достаточно воздуха. Онемение ползет по мне, покрывая мою кожу, и я могу только молиться, чтобы оно осталось, когда Разъяренные будут отрывать плоть от моих костей и вонзать зубы в мышцы.

Может быть, это будет быстро. Может быть, они вырвут мое сердце из груди, и я умру через несколько секунд.

Я все еще брыкаюсь и извиваюсь в хватке солдат, отчаянно пытаясь вырваться. Даже если они пристрелят меня, пытаясь сбежать, это лучше, чем быть скормленным заживо монстрам.

Мы входим в дверь, туда где ночь опустилась на лагерь. Низкий гул рычания заставляет мое сердце биться быстрее, и наше приближение приводит их в неистовство. Шум, с которым они бьются о забор, отдается у меня по спине в ужасающем ритме.

Ощущение ледяного холода поселяется в моей груди, когда Иван хватает посох с острым концом, прислоненный к забору. На противоположном конце двора, где собралось меньше Рейтов, он открывает дверь в заборе, подталкивая палкой приближающегося Бешенного.

Я кричу в ладонь охранника, рыдая.

Мое тело летит по воздуху, пока мой позвоночник не сталкивается с грязью, поднимая пыль вокруг меня. Воздух вырывается из моих легких, и я отворачиваюсь в сторону, чтобы перевести дыхание.

Именно тогда я замечаю забор поменьше, довольно легко перелезаемый на другой стороне двора, который ведет в открытую пустыню.