Книга Распускающийся можжевельник, страница 144 – Кери Лейк

— Тщательно.

— Чувак, она ничем не пристегнута. Горди держал ее в клетке. Уверен, что его придурок-братец уже запустил в нее свои пальцы.

Я хмурюсь на это и толкаю его локтем в бок.

— Обыщи ее.

Другой мужчина, Рис, тихо сидит, наблюдая из тени. Не говоря ни слова. Его присутствие нервирует и интригует одновременно. Как зверь, спокойно рассчитывающий идеальный момент для удара, и я задаюсь вопросом, не должна ли эта взбалмошная цыпочка, извивающаяся перед ним, как дразнилка, стать моим новым выступлением в этой адской дыре.

— Извини, дорогая. Нужно сделать быстрый поиск. Около месяца назад к нам в лагерь пришла молодая девушка, взорвала все наше барахло и двух наших мужчин. Чистые и здоровые самки — это красный флаг в этих краях.

— Ей не нужен гребаный урок истории.

— Ей не помешало бы поздороваться, прежде чем я займусь этим дерьмом, — бросает Ригс через плечо, явно раздраженный, прежде чем снова переключить свое внимание на меня.

— Вытяни руки.

В комнате становится тихо, за исключением Триппи, который стонет в углу, бормоча что-то о духах мертвых.

Нахмурившись, я позволяю Ригсу обыскать меня и, приподняв мои губы, открываю рот. Он достает фонарик со своего бока и заглядывает мне в горло. Исследует мой нос.

— Какое отношение к чему-либо имеют мои нос и рот?

— Бомба, которую она несла, не была пристегнута снаружи, детка.

— Где это было?

Он засовывает руки мне в штаны, и мне приходится схватить его за локоть, чтобы не упасть назад.

— Что за черт! Я визжу, когда он засовывает пальцы внутрь меня, мои ногти впиваются в его плоть. Я хочу ударить ублюдка, но мое тело сковано состоянием шока.

Через несколько секунд он снимает их и качает головой.

— Чистая. И крепче, чем комариная задница, натянутая на дождевую бочку. С ужасом я наблюдаю, как он засовывает пальцы в рот, прежде чем вытереть их о джинсы.

— Тоже сладкая.

Я бью кулаками в грудь Ригса, отбрасывая его на шаг назад.

— Ты когда-нибудь еще раз прикоснешься ко мне вот так и— Движение в уголке моего глаза крадет мое внимание, заглушая мои мысли.

Рис, наконец, встает, возвышаясь более чем на шесть футов. Его волосы выбриты по обе стороны головы, подстрижены сзади и длиннее на макушке, убраны с лица, как у викинга, которого я видела в книгах по истории в библиотеке. Широкие плечи сужаются к узкой талии, а кожа, выглядывающая из-под жилета, испорчена шрамами и чернилами. Какие-то племенные символы украшают его бицепсы, похожие на те, что рисуют уроженцы пустыни, которые татуируют своих воинов острыми костями и древесным углем.

Не секрет, кто альфа этой стаи — я смотрю на него.

Он шагает ко мне, и когда он подходит ближе, я замечаю шрам у его глаза, который тянется вниз вдоль скулы, как будто что-то пыталось вырвать его глазное яблоко прямо из глазницы и потерпело неудачу. Его глаза напряженные, прожигающие меня с того места, где он стоит, всего в нескольких футах от меня, но в них есть что-то знакомое, несмотря на этот шрам. Каким бы сердитым он ни выглядел, в их синеве скрыто тепло. Я видела только одного другого с таким же оттенком, чьи радужки почти светились в окружающей темноте.

Шесть?

— Где ты ее нашел? Звук, который доносится из-под его маски, глубже, чем голос Ригса, но без хрипотцы курильщика. У него сердечный, насыщенный тон, от которого вибрирует моя грудь, а мышцы обвисают от разочарования.