Книга Распускающийся можжевельник, страница 189 – Кери Лейк

— Чтобы заключить сделку. Ту, которую я надеюсь, положит конец всему этому. Я вырываю у нее руку и шагаю ко входу в туннель.

Бросив резьбу, Рэтчет встает, загораживая мне проход, и я бросаю взгляд на Ред. По ее кивку он отходит в сторону, и я снова соскальзываю в темную кроличью нору.

Из-за закрытой двери доносятся всхлипы, и я вхожу в комнату, которая, должно быть, служила кухней во времена расцвета отеля. В другом конце комнаты Дэмиан привязан голым к большой железной конструкции, которая выглядит как старая дровяная печь. Униформа черного легиона лежала кучей, вне пределов его досягаемости, вместе с их пистолетами, рациями и масками. Лужи высыхающей крови разбросаны по полу, просачиваясь в толстый слой грязи, покрывающий камень под ним. Лицо Дамиана едва узнаваемо, окровавленное и избитое.

— Какого хрена? Он наклоняет голову, когда я приближаюсь, и когда я приседаю перед ним, он отползает от меня.

— Держись подальше! Д-д-не прикасайся ко мне!

— Я не собираюсь прикасаться к тебе, Дамиан. Я здесь, чтобы поговорить.

То немногое, что я могу разобрать по его глазам, это настороженность, бегающая взад-вперед.

— Просто… убей меня. Пожалуйста.

— Нет. Я не убиваю тебя, и никто не собирается тебя трогать.

— Он вернется! Он возвращается! Он… х-х-он гребаный… монстр! Демон из ада!

— Иван делал гораздо хуже, и ты это знаешь.

Дамиан смотрит в ответ с недоверчивым выражением на лице, которое становится мрачным.

— Он содрал с него кожу. У меня на глазах. Пожалуйста, отпусти меня. Просто позволь мне уйти. Я никому не скажу, что ты здесь. Просто позволь мне уйти.

— Я не могу. Я поговорю с ним. Он пощадит тебя.

— Он, блядь, содрал с него кожу! И он заставил меня съесть его сердце! Больной ублюдок!

Такое чувство, будто я проглатываю камень, когда я подавляю чувство вины за то, что видела, как кулак Риса пробивает грудь Ивана, и этот тошнотворный треск кости, который всегда будет преследовать меня.

— Дамиан, послушай меня.

— Вы все — кучка больных ублюдков!

— Я поговорю с ним. Никто не причинит тебе вреда, я обещаю.

— Я надеюсь, что каждый из вас, ублюдки, сгорит! Я надеюсь, что Легион найдет вас всех и сожжет заживо! Вы извращенные ублюдки! Из-за хриплого влажного кашля на его губе появляется капелька крови, и он бросается вперед в сильном, судорожном припадке, из-за которого поток красной рвоты выплескивается к моим ногам.

Я поднимаюсь с корточек, отступая от него и побуждений, взывающих ко мне, говорящих мне поступить правильно.

— Я надеюсь, что вы все сгорите! Сгорите!

Я следую по тропинке к тинахе, где Рис сидит на коленях на краю, брызгая водой на лицо. Его рука тянется к кобуре, когда я приближаюсь, и когда он мельком видит меня, он выдыхает и отпускает ее.

— Я все видела.

Стоя ко мне спиной, он пожимает плечами, но не говорит ни слова в ответ, поэтому я продолжаю.

— Я знаю, почему ты это сделал. Это была моя вина. Я сделала это с тобой. Точно так же, как я заставила тебя убить всех тех людей, с черепами у которых ты сейчас спишь.

Его голова откидывается в сторону. — Он причинил тебе боль. Поэтому я причинил боль ему.

— И он это заслужил. Но это не ты. Это не те Шестой, которого я помню.

— Я уже говорил тебе, что я не тот мальчик, которого ты знала. Ты не позволяешь своим врагам разгуливать по этому миру, если не планируешь встретиться с ними дважды.