Книга Распускающийся можжевельник, страница 208 – Кери Лейк

— Я не знаю, готов ли мир к этому.

— Мир? Или ты?

— Оба. Он хихикает и, зацепив пальцем мой подбородок, снова прижимается губами к моим.

— Я люблю тебя, маленькая птичка. Всегда любил. Всегда буду.

— Я тоже тебя люблю. Я не колеблясь говорю это вслух. К черту боль.

— Ты готова? спрашивает он, приподнимая брови.

Кивая, я улыбаюсь и убираю папин дневник в свою сумку.

— Давай сожжем резину.

Когда я оборачиваюсь, Рис стоит на коленях рядом с мотоциклом, держа что-то между пальцами. Я смотрю вниз на бронзовый витой металл, который он протягивает и усиленно моргаю, неуверенная понимаю ли я что происходит. Старомодная отмычка, свернутая в кольцо, зажата между его большим и указательным пальцами.

— Я помню, ты собирала ключи. Нашел это в своей сумке. Потирая металл, он отводит свой взгляд от моего.

— Я знаю, ты не сторонник традиций но я хотел сделать это официально. Настолько официально, насколько это возможно. Я люблю тебя, Рен. Ты единственная кто когда-либо открывал мое сердце. Он надевает металл на мой палец, и он идеально подходит.

— Я никогда не причиню тебе боли. Я никогда не покину тебя. Я никогда не захочу никого другого. Могу я иметь честь называть тебя своей?

Я смотрю на кольцо, по спирали поднимающееся по моему пальцу, и сморгиваю слезы.

— Мне нравилось мечтать, что однажды я найду ключ, который откроет где-то спрятанное сокровище. Что-то важное или ценное. Как будто у меня в руках ключ ко всей истории чьей-то жизни. Я вращаю ключ вокруг пальца и позволяю гладкой стали скользить по моей коже. Кажется таким глупым, что изогнутый кусок металла мог так много значить для меня. Что это могло только усилить ту безграничную любовь, которую я испытываю к нему. Такая легкомысленная и совершенная одновременно.

Поднимая на него взгляд, я улыбаюсь и глажу его по щеке.

— Ты — моя история, Рис. Для меня это самое важное. Ответ да".

Он поднимается на ноги, и его поцелуй такой же почтительный, как и его слова, молчаливо выражая свою любовь и преданность. Он целует меня так, словно скоро наступит конец света, и мы все, что осталось.

— Я надеялся, что ты это скажешь.

— Эй! Ромео и Джульетта! Мы идем или нет? Я разворачиваюсь туда, где Ригс заводит свой байк, позади него две шеренги байкеров и два зеленых грузовика замыкают шествие.

Новые участники нашего каравана — это те, кого Трипп, Тинкер и Ригс освободили от Calico. И хотя солдаты Легиона действительно появились на шахте в тот день, их встретили эвакуированные туннели, начиненные взрывчаткой, установленной Тинкером.

Насколько нам известно, с тех пор рейдов не было.

Стена все еще охраняется Легионом, и с их уменьшенной численностью мы могли бы сразиться с ними, возможно, даже разрушить барьеры и захватить общину. Но это сделало бы нас ничем не лучше их.

Кроме того, никто из других выживших не хочет жить так близко к месту, которое навсегда останется в наших кошмарах и символизирует самую темную, самую безжалостную природу человечества. Тот, который однажды сможет взломать эти запечатанные двери и заразить целое новое поколение.

Я молюсь, чтобы этого никогда не произошло, но на всякий случай мы решили двигаться дальше.

Рис стонет, забираясь на байк, и я наклоняюсь вперед, обнимаю его, кладу подбородок ему на спину.

— Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен ехать с тобой наедине, — бросает он через плечо.