Книга Бог Монстров, страница 185 – Кери Лейк

Десять, девять, восемь, семь, шесть…

Мышцы живота расслабляются, я делаю глубокие вдохи через нос.

Титус не заслуживает этого. Он не заслуживает видеть меня такой, но путь к тому, чтобы снова чувствовать себя нормальной и здоровой, кажется слишком долгим путешествием сейчас. Пройти этот путь — значит встретиться лицом к лицу с Ремусом. Это значит помнить все мерзости, которые он мне сделал. Некоторые я заперла так глубоко в своей голове, что не знаю, вспомнила бы я их вообще.

Другие воспоминания преследуют меня в течение дня. Налетая в редкие моменты удовлетворения, когда я меньше всего этого ожидаю.

— Есть что-нибудь о Джеке? При звуке вопроса Титуса я поворачиваюсь к двери, навострив уши.

— Нет. Пока нет.

Джек. Моя голова цепляется за это имя.

Горячая кровь стучит в моих венах.

Мои мышцы пробуждаются от дремлющей расслабленности и напрягаются под кожей.

Впервые за долгое время я чувствую, как что-то шевелится внутри меня.

Цель.

В соседней комнате щелкает дверь, и мужские голоса превращаются в бессвязные звуки, как будто они стоят снаружи и еще что-то обсуждают. Мысли о Джеке продолжают кружиться в моей голове, как куча разметанных ветром листьев. Шелестящий шум, который так и просится быть услышанным, отвлекает меня от непрекращающихся видений Ремуса.

Дверь снова закрывается. Шаги. Какой-то лязг на кухне. И несколько минут спустя воздух наполняет аромат бульона, впервые за несколько дней щекоча мой желудок. Шаги приближаются к моей комнате и замирают у двери.

Остановившись на мгновение, он фыркает, прежде чем войти в комнату.

— Я не хочу принуждать тебя, Талия. Но я не буду стоять в стороне, пока ты чахнешь. Тебе нужно что-нибудь съесть. В его голосе слышится хрипотца, и я ненавижу себя за то, что довела его до такого уровня истощения.

Я переворачиваюсь и принимаю сидячее положение.

Его глаза вспыхивают от удивления, прежде чем он опускает их со своим обычным постоянным хмурым выражением.

Я выдыхаю через нос и киваю.

— Хорошо. Я попробую.

Странно видеть, как этот взрослый, грозный мужчина наклоняется ко мне, энтузиазм скрыт за суровым выражением его лица, когда он опускает ложку в миску. Твердой рукой он отправляет ее мне в рот, и я охотно пью.

Вкусный бульон, который он, должно быть, приготовил из мяса оленины, согревает мою грудь и желудок, когда я проглатываю его обратно, и я издаю легкий, непроизвольный стон.

С облегчением приподнимая брови, он снова опускает ложку и наполняет ее, отправляя в рот еще один кусок, который я с жадностью поглощаю. Он делает это еще дважды, пока я сама не беру ложку и не ем без его помощи.

Чтобы не смотреть, как от такого простого действия с моей стороны загорается его лицо, я смотрю вниз на его предплечье, лежащее на бедре, разглядывая длинный неровный шрам, который тянется от локтя до запястья.

Слабый и белый, я видела его раньше, но у меня не хватало смелости спросить об этом.

— Что это за шрам?

Не потрудившись взглянуть на шрам, он проводит пальцем по всей его длине.

— Много лет назад.

— Почему?

Прежняя мрачность возвращается на его лицо, и он качает головой.

— Не имеет значения.

Я снова смотрю вниз, теперь уверенная, что, что бы это ни было, в тот момент это вывернуло его наизнанку так же, как я чувствую себя сейчас.

— Пожалуйста, скажи мне.