Книга Ты мне… жена!, страница 3 – Анастасия Максименко

― Эй! Что за дела? Снимите себе номер и занимайтесь в нём чем угодно, это общественное место, между прочим!

Стоны становятся громче, шлепки интенсивнее, неизвестная девица орёт так, что кошки в период гона обзавидовались бы. А главное, на всю эту театральщину никто не обращает ровным счётом никакого внимания, мне из-за шторки видно, как бармен невозмутимо натирает чашки, официант с приклеенной улыбкой спокойно обслуживает гостей. Подозрительно.

Девица по ту сторону визжит, будто её там не того-этого, а режут, честное слово.

― Вы её там жрёте или что?

Стоны превращаются в медленные, тягучие, усталые.

― Фальшиво! ― радостно заявляю. ― Вылезайте давайте уже, фаянсовый друг один, а нас много. Моя очередь!

Щелчок замка, наружу первым делом белкой выскальзывает весьма симпатичная брюнетка с идеальной укладкой волосок-к-волоску, будто и не шпилили её минутой ранее, недовольно щурит голубые глаза и, фыркнув гордой кобылкой, царственно шествует в зал. Ухмыляюсь гаденько. Ишь, цаца.

Оборачиваюсь, сталкиваясь с очень высоким мужчиной, ухмылка малость увядает. Задираю голову, рассматривая скульптурное лицо, в том смысле, что такие лица бывают только на барельефах: точёные, с широкими скулами, падающими на высокий лоб чёрно-пепельными непослушными прядями, но больше всего выделяются темные инфернальные глаза, в которых проскальзывают зелёные разряды. Маг, причём сильный. Чёрт, в туалет как-то уже перехотелось.

Альфа-самец насмешливо оглядывает меня сверху вниз и обратно, интересуется пробирающим вибрацией голосом:

― Юбки не загадили, пока ожидали?

― Ну, знаете ли! ― язвительно цежу. ― Внимание своей цаце уделите, не стойте, бегите, наверняка она вас сильно ждет. И воды ей, что ли, купите, чтобы горлышко после столь наигранных стонов прополоскать, а то, знаете ли, чревато так связки драть. Всего доброго.

Фурией проскальзываю мимо извращенца, случайно ударяясь рукой о его руку. Морщусь от боли, из железа он, что ли, сделан? И хлопаю створкой перед аккуратным носом под тихий мужской смешок.

― Уверен, у тебя бы получалось стонать подо мной куда убедительнее, ― очень тихо-вкрадчивое по ту сторону, чтобы слышала только я. ― Я бы с удовольствием это проверил, но спешу, змейка.

Ошеломлённо моргаю. Чего? И что ещё, блин, за змейка⁈ Язык режут колкие слова, вот только вслух не произношу, да и некому уже их говорить, — извращенец, судя по удаляющимся шагам, успел до того, как я бы высказала всё, что думаю на его счёт. Не бежать же за ним, чтобы доказать, насколько мне безразличны его замечания. Сьера Мортель слишком для этого горда. Серафима Кошевая, кем я до этого являлась, в особенности!

В уборной совершенно ничего не говорит о том, что в этом священном для всех людей месте кто-то предавался непотребствам, — стерильная чистота. С подозрением оглядевшись, задумчиво глянула на дверь, догадываясь: кое-кто особенно дерзкий просто играючи воспользовался своей силой. Надо же, какой чистоплотный попался на пути извращенец.

Пожав плечами, занимаюсь своими делишками и зачем-то думаю о мужике.

Вот не отпускает меня его образ, где-то я это рыльце симпатичное уже видела, только где? То, что этот маг довольно-таки сильный, уже выяснила, возможно, он мелькал в новостях или в газете. Встретить раньше на улице я его не могла, только вчера прибыла из далекой провинции Кхер, а от неё досюда чуть меньше суток езды. Собственно, никакой разницы, где я могла его видеть, видела и видела, выкидываем этого быка из головы и успокаиваемся, сколько ещё таких извращенцев повстречается на моем веку.